Художник создает новую жизнь, подобную реальной, в материи камня, красок, жестов, движений, звуков, слов. В каждом из существующих видов искусства свой материальный носитель образности: у архитектуры и скульптуры – пластические массы, у живописи – линии и краски, у танца и пантомимы – человеческое тело, у музыки – звук, у литературы – слово национального языка. На основании этих материальных носителей образности и осуществляют деление искусства на виды. Большинство этих видов сложились в глубокой древности, на самых ранних ступенях развития человечества.

Гегель выделил пять так называемых великих искусств – архитектуру, скульптуру, живопись, музыку, литературу. Впоследствии к ним присоединили другие виды искусства. В классической эстетике они были разделены по содержательному признаку на две группы – изобразительные и экспрессивные. К первой группе относятся скульптура, живопись, пантомима, ко второй – музыка, архитектура (по определению Ф.В. Шеллинга – «музыка в пластике»), орнамент, танец, абстрактная живопись. Если искусства первой группы изображают единичные предметы и явления жизни, людей, то искусства второй группы выражают обобщенные переживания, настроения, человеческое мироощущение. Литературу можно включить в первую группу, потому что ведущим в ней, как и в живописи и скульптуре, является изобразительное начало. Эту особенность литературы (поэзии) подчеркивал уже Шеллинг. Все это простые, или односоставные искусства.

Помимо них существуют и синтетические искусства. Это различные виды сценического творчества (драматический театр, опера, балет, цирк), мультипликация и кино, а также архитектура, включающая в себя скульптуру и настенную живопись.

Простые искусства делят также по формальным признакам на пространственные и временные. Такой подход был предложен в знаменитой книге немецкого писателя и ученого-просветителя Г.Э. Лессинга «Лаокоон, или о границах живописи и поэзии» (1766), написанной на основе теории подражания. Лессинг так охарактеризовал те разные средства, которые употребляют в своих подражаниях действительности живопись и поэзия: у первой это «тела и краски, взятые в пространстве», у второй – «членораздельные звуки, воспринимаемые во времени». При этом Лессинг видел своеобразие живописи и поэзии не только в материальных средствах подражания, но и в особом предмете подражания и способе создания художественного образа. Характерно, что в живописи «знаки выражения, располагаемые друг подле друга, должны обозначать только такие предметы или такие их части, которые и в действительности представляются расположенными друг подле друга,<…> «. А в поэзии «знаки выражения, следующие друг за другом, могут обозначать только такие предметы или такие их части, которые и в действительности представляются нам во временной последовательности». Временная последовательность – область поэта, пространство – область живописца. По мнению Лессинга, предмет живописи составляют тела с их видимыми свойствами, а предмет поэзии – действия.

Гегель разделял виды искусства на исполнительские (музыка, актерское искусство, танец) и неисполнительские. Такую классификацию поддерживают и современные литературоведы.

Исполнительскими искусствами в классификации В.В. Кожинова, автора монографии «Виды искусства» (М., 1960) являются такие временные виды искусства, как танец, пантомима, музыкальное произведение. Искусство слова занимает особое место в данной схеме, так как его произведения не воспринимаются зрением или слухом, а апеллируют к интеллекту человека в целом и создаются на национальном языке. Своеобразие подхода Кожинова состоит в отнесении таких литературных родов, как эпос, драма и лирика, к разным типам – первых двух к изобразительному, а третьего к выразительному. Это близко типологии родов литературы у Г.Н.Поспелова, который связывал эпос с изобразительными искусствами, лирику с экспрессивными, а драму считал побочным родом, вытекающим из возможностей синтеза искусства слова с искусством пантомимы и с другими искусствами (живописью, музыкой).

В таком разделении родов литературы есть своя логика, так как в эпосе преобладает изобразительность, а в лирике – экспрессивность. Не случайно П.И. Чайковский восторгался особой мелодичностью лучших стихотворений А.А. Фета и считал, что иногда почитаемый им поэт оставляет область поэзии и переносится в сферу иного искусства – музыки. Тем не менее целесообразнее рассматривать произведения одного вида искусства в пределах одной группы, а для этого следует решить, какое начало является ведущим во всех родах и видах данной группы. В литературе это все же изобразительность.

Сильной стороной классификации видов искусств у Кожинова является ее прогностический характер: ученый предполагает появление в будущем новых видов искусств.

Классификация видов искусства, предложенная Ю.Б. Боревым, основана на знакомом по кожиновской концепции противопоставлении – «исполнительские – неисполнительские». К исполнительским искусствам относятся музыка, хореография, театр, цирк, эстрада, к неисполнительским – скульптура, живопись, графика.

Литература в начале своей истории была исполнительским искусством, так как существовала лишь в устном виде. С возникновением письменности исполнительские формы словесности не исчезли, продолжая существовать в фольклоре, однако основные линии ее развития обрели неисполнительский характер. Такой подход к искусству слова как единству устной и письменной форм плодотворен и вполне может дополнить обе классические классификации видов искусства как изобразительных и экспрессивных, пространственных и временных.

Лессинг в своем трактате о Лаокооне подчеркивал произвольность (условность) знаков и невещественный характер образов литературы, хотя она и рисует картины жизни. Изобразительность передается в художественной литературе опосредованно, с помощью слов. Как было показано выше, слова в том или ином национальном языке являются знаками-символами, лишенными образности (глава I, раздел I). Как же эти знаки-символы становятся знаками-образами (иконическими знаками), без которых невозможна литература? Понять, как это происходит, помогают идеи выдающегося русского филолога А.А. Потебни.

В своей работе «Мысль и язык» (1862) он выделял в слове внутреннюю форму, то есть его ближайшее этимологическое значение, тот способ, каким выражается содержание слова. Внутренняя форма слова дает направление мысли слушающего. Искусство – то же творчество, что и слово. Поэтический образ служит связью между внешнею формою и значением, идеей. В образном поэтическом слове возрождается и актуализируется его этимология. Ученый утверждал, что образ возникает на основе использования слов в их переносном значении, и определил поэзию как иносказание. В тех случаях, когда в литературе нет иносказаний, слово, не имеющее образного значения, приобретает его в контексте, попадая в окружение художественных образов.

Гегель подчеркивал, что содержание произведений словесного искусства становится поэтическим благодаря его передаче «речью, словами, прекрасным с точки зрения языка сочетанием их». Поэтому потенциально зрительное начало в литературе выражается опосредованно. Его именуют словесной пластикой. Подобная опосредованная изобразительность – свойство в равной мере литератур Запада и Востока, лирики, эпоса и драмы. Особенно широко она представлена в искусстве слова арабского Востока и Средней Азии, в частности, из-за того, что изображение человеческого тела в живописи этих стран запрещено. Арабская поэзия Х века взяла на себя, помимо чисто литературных задач, еще и роль изобразительного искусства. Поэтому многое в ней является «затаенной живописью», вынужденной обращаться к слову.

Европейская поэзия тоже с помощью слова рисует силуэт и передает краски:

Это стихотворение О. Мандельштама – своего рода словесная акварель, но живописное начало подчинено здесь задаче сугубо литературной. Весенний пейзаж – лишь повод для размышления о мире, сотворенном Богом, и произведении искусства, которое материализовано в вещи, созданной человеком; о сущности творчества художника.

Изобразительное начало присуще и эпосу. Талантом живописи в слове обладал О. де Бальзак, ваяния – И.А. Гончаров. Порой изобразительность в эпических произведениях выражается еще более опосредованно, чем в цитированных выше стихотворениях и в романах Бальзака и Гончарова, например, через композицию. Так, структура повести И.С. Шмелева «Человек из ресторана», состоящей из небольших главок и ориентированной на житийный канон, напоминает композицию житийных икон, в центре которых расположена фигура святого, а по периметру – клейма, рассказывающие о его житии и деяниях. Такое проявление изобразительности опять-таки подчинено задаче чисто литературной: оно придает повествованию особую духовность и обобщенность.

Не менее значительно, чем косвенная словесно-художественная пластика, запечатление в литературе иного – по наблюдению Лессинга, невидимого, то есть тех картин, от которых отказывается живопись. Это размышления, ощущения, переживания, убеждения, – все стороны внутреннего мира человека. Искусство слова является той сферой, где зарождались, формировались и достигли большого совершенства и утонченности наблюдения над человеческой психикой. Осуществлялись они с помощью таких речевых форм, как диалоги и монологи. Запечатление человеческого сознания с помощью речи доступно единственному виду искусства – литературе.

В разные периоды культурного развития человечества литературе отводили разное место в ряду других видов искусства – от ведущего до одного из последних. Это объясняется господством того или иного направления в литературе, а также степенью развития технической цивилизации.

Например, античные мыслители, деятели искусства Возрождения и классицисты были убеждены в преимуществах скульптуры и живописи перед литературой. Леонардо да Винчи описал и проанализировал случай, отражающий ренессансную систему ценностей. Когда поэт поднес королю Матвею стихотворение, восхваляющее день, в который тот родился, а живописец – портрет возлюбленной монарха, то царь предпочел картину книге и заявил поэту: ««Дай мне что-нибудь, что я мог бы видеть и трогать, а не только слушать, и не порицай мой выбор за то, что я положил твое произведение под локоть, а произведение живописи держу обеими руками, устремляя на него свои глаза: ведь руки сами собою взялись служить более достойному чувству, чем слух» <…> Такое же отношение должно быть между наукой живописца и наукой поэта, какое существует и между соответствующими чувствами, предметами которых они делаются». Близкая точка зрения выражена и в трактате «Критические размышления о поэзии и живописи» раннего французского просветителя Ж.Б. Дюбо. По его мнению, причины менее сильной, чем у живописи, власти поэзии состоят в отсутствии наглядности у поэтических образов и искусственности (условности) знаков в поэзии.

Романтики на первое место среди всех видов искусств ставили поэзию и музыку. Показательна в этом отношении позиция Ф.В. Шеллинга, видевшего в поэзии (литературе), «поскольку она есть созидательница идей», «сущность всякого искусства». Символисты считали музыку высшей формой культуры.

Однако уже в XVIII веке в европейской эстетике возникла иная тенденция – выдвижения на первое место литературы. Ее основы заложил Лессинг, который видел преимущества литературы перед скульптурой и живописью. Впоследствии этой тенденции отдали дань Гегель и Белинский.

Гегель утверждал, что «у словесного искусства в отношении как его содержания, так и способа изложения неизмеримо более широкое поле, чем у всех остальных искусств. Любое содержание усваивается и формируется поэзией, все предметы духа и природы, события, истории, деяния, поступки, внешние и внутренние состояния», поэзия является «всеобщим искусством». В то же время в этом всеобъемлющем содержании литературы немецкий мыслитель усматривал ее существенный недостаток: именно в поэзии, по Гегелю, «начинает разлагаться само искусство и <…> обретает для философского познания точку перехода к религиозным представлениям как таковым, а также к прозе научного мышления». Однако вряд ли эти особенности литературы заслуживают нареканий. Обращение Данте, У. Шекспира, И.В. Гете, А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, Т. Манна к религиозно-философской проблематике помогло создать литературные шедевры.

Вслед за Гегелем пальму первенства литературе перед иными видами искусства отдавал и В.Г. Белинский. «Поэзия есть высший род искусства. <…> Поэзия выражается в свободном человеческом слове, которое есть и звук, и картина, и определенное, ясно выговоренное представление. Посему поэзия заключает в себе все элементы других искусств, как бы пользуется вдруг и нераздельно всеми средствами, которые даны порознь каждому из прочих искусств». Причем, позиция Белинского является даже более литературоцентристской, чем у Гегеля: русский критик, в отличие от немецкого эстетика, не видит в литературе ничего, что бы делало ее менее значительной, чем иные виды искусства.

Иным оказался подход Н.Г. Чернышевского. Отдавая должное возможностям литературы, сторонник «реальной критики» писал при этом, что, так как, в отличие от всех других искусств, она действует на фантазию, «по силе и ясности субъективного впечатления поэзия далеко ниже не только действительности, но и всех других искусств». В самом деле, у литературы есть свои слабые стороны: помимо невещественности, условности словесных образов, это еще и национальный язык, на котором всегда создаются литературные произведения, и вытекающая отсюда необходимость их перевода на другие языки.

Современный теоретик литературы оценивает возможности искусства слова очень высоко: «Литература – «первое среди равных» искусство <…>». Мифологические и литературные сюжеты и мотивы часто кладутся в основу многих произведений других видов искусства – живописи, скульптуры, театра, балета, оперы, эстрады, программной музыки, кино. Именно такая оценка возможностей литературы по-настоящему объективна.

Теория литературы : Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальностям: 021500 – Изд. дело и редактирование, 021600 – Книгораспространение / Т.Т. Давыдова, В.А. Пронин. – М. : Логос, 2003. – 228, [1] с.; 21 см.