Библиотека

Письменность в дохристианской Руси

Все попытки доказать существование развитой восточнославянской письменности до крещения Руси в 988 году окончились неудачей и не выдерживают проверки научными фактами. Приводимые доказательства в действительности представляют собой или грубые, неумелые подделки (пресловутая "Велесова книга", или несостоятельные гипотезы (так называемая «Летопись Аскольда», якобы использованная в «Никоновской летописи» XVI века среди статей 867-889 годов), или допускают другие, более достоверные объяснения (свидетельство «Жития Кирилла») о Евангелии и Псалтири, написанных «рушкым писменем» и найденных Константином Философом в Херсонесе. (подробнее см. «Эпоха письменности»).

Сказанное, однако, не означает, что в дохристианской Руси полностью отсутствовала какая-либо письменность. Исключительно ценные сведения о начале древнерусской книжности содержатся в "Повести временных лет." По мнению А. А. Шахматова (известного  русского  филолога и историка, основоположника исторического изучения русского языка, древнерусского летописания и литературы), Нестор разыскал в великокняжеском книгохранилище в Киеве и включил в летопись договоры Древнерусского государства с Византией, заключенные в 911 году Олегом, в 944 году Игорем и в 971 году Святославом (в летописи под 907 годом помещен еще один договор, но его, как доказал А. А. Шахматов, не существовало: под 907 и 911 годом приводятся части одного договора). Все договоры были написаны в Византии и представляют собой переводы греческих документов, составленных в соответствии с византийской дипломатической практикой.

Когда были переведены договоры?

«Повесть временных лет» умалчивает об этом. В. М. Истрин (литературовед, специалист по древнеславянским памятникам)  считал, что это произошло во второй половине XI века в Киеве, в книжном центре, созданном Ярославом Мудрым (умер в 1054 году), где, по сообщению «Повести временных лет», велись большие книгописные и переводческие работы. Договоры принадлежат тому кругу памятников, переводы которых осуществлялись в Киевской Руси в домонгольскую эпоху (например, переведенная с греческого на юго-западе Древней Руси «История Иудейской войны» Иосифа Флавия). По мнению М. Истрина, договоры были переведены для великокняжеского архива и для включения в летопись. Оспаривая эту точку зрения, С. П. Обнорский (лингвист-русист, академик АН СССР) обратил внимание на то, что договоры различаются по особенностям своего языка. Особенно наглядно это проявляется при сравнении двух основных документов 911 и 944 годов (договор 971 года невелик по объему и дает мало материала). Договор 911 года имеет ярко выраженный южнославянский облик, но в нем заметно влияние древнерусского языка. В отличие от него в договоре 944 года смешены старославянская и древнерусская языковые стихии. Исходя из этого С. П. Обнорский предположил, что договор 911 года был переведен болгарином, но затем исправлен восточнославянским книжником. В свою очередь договор 944 года был переведен позднее древнерусским книжником, ориентировавшимся на южнославянские языковые образцы. На основании данных языка С. П. Обнорский пришел к заключению, что славянские переводы договоров современны их греческим оригиналам. В таком случае языком великокняжеской канцелярии Древней Руси в X веке был церковнославянский.

Справедливости ради надо сказать, что, хотя изучение договоров имеет более чем двухсотлетнюю историю, два основных вопроса — место и время их перевода — до сих пор окончательно не решены и остаются дискуссионными. В договорах 911 и 944 годов представляют интерес ссылки на «Закон Русский»). В XI веке, после принятия Древней Русью христианства и книжности, он был использован при составлении «Русской правды» — древнейшего письменного свода законов восточных славян.

Важный материал дают археологические находки. В 1949 году при раскопке кургана возле села Гнёздово под Смоленском была обнаружена глиняная корчага с кириллической надписью. По археологическим данным корчага датируется первыми десятилетиями (не позднее середины) X века. Надпись на сосуде, сделанную из обжига, очевидно, местным мастером, читают
по-разному: гороухща «горчица», гороуща «горючая (жидкость — нефть)», гороух ψа «Горух писал» и т. д. (буквенное сочетание оу обозначает звук у, буква «ψ — пс». Наиболее вероятно, что на корчаге указано имя владельца: гороун’а — притяжательное прилагательное от имени собственного Гороунъ. Гнёздовская надпись является древнейшим восточнославянским текстом. Она свидетельствует о том, что в дохристианской Руси кириллица использовалась в быту.
На это же указывают открытия, сделанные Новгородской экспедицией Академии наук и Московского университета. Во время раскопок в Новгороде было найдено два деревянных цилиндра с вырезанными кириллическими надписями делового содержания. В. Л. Янин доказал, что цилиндры использовались в княжеском хозяйстве как особые замки на мешках. По археологическим данным датировка находок достаточно широка — 973-1051 годы. Существенно уточнить ее помогает вырезанный на одном из цилиндров княжеский знак (в виде простого трезубца) Владимира Святославича, будущего крестителя Руси, который правил в Новгороде в 970-980 году. Таким образом, кириллица использовалась в государственном аппарате Древней Руси до официального принятия христианства и письменности.

Восстановив утраченный текст, В. Л. Янин (историк и археолог) предложил такое чтение надписи на цилиндре со знаком князя Владимира Святославича: Мецъницъ мехъ въ тихъ м(о)те(хъ) Пол(…)ътвъчъ«. „Мецъницъ мехъ“ — мешок мечника, судебного чиновника из числа княжих людей; (въ тихъ м(о)те(хъ)»( — в тех мотках, обмотках (от мотъ «моток»). Затем указано имя мечника, видимо, Полотвец. Цилиндр использовался как замок на завязанном мешке с долей доходов, предназначавшейся мечнику по имени Полотвец. В надписи нашло отражение цоканье — яркая особенность древненовгородского диалекта, неразличение звуков на месте аффрикат < ц > и < ч >, их совпадение в одном звуке. Это написание мецъницъ вместо мечъничъ (притяжательное прилагательное от мечникъ) и, вероятно, Пол(…)ътвъчъ вместо Пол(…)ътвъцъ. Живой новгородский говор проявился и в написании тихъ вместо тхъ. В древненовгородском диалекте особая фонема < ě >, обозначавшаяся буквой ять — , перешла в < и >. Несомненно, автором надписи был новгородец.

О «русских письменах» сообщает арабский писатель Ибн-эль-Недим в «Книге росписи известий об ученых и именах сочиненных ими книг». Его труд был написан в 987-988 годах, то есть накануне принятия христианства Древней Русью. Ибн-эль-Недим записал со слов посла одного кавказского князя: «Мне рассказывал один, на правдивость коего я полагаюсь, что один из царей горы Кабк [Кавказских гор. — В. К.] послал его к царю русов; он утверждал, что они имеют письмена, вырезываемые на дереве. Он же показал мне кусок белого дерева, на котором были изображения; не знаю, были ли они слова или отдельные буквы, подобно этому». И далее Ибн-эль-Недим приводит одну строчку «русских письмен». Однако надпись настолько искажена, стилизована под арабское письмо, что расшифровать ее до сих пор ее удалось.Надпись, сделанная Ибн-эль-Недимом. Не расшифрована по сегодняший день.
В средневековых источниках русью называют не только восточных славян, но и норманнов, скандинавов (или, как говорили в Древней Руси, варягов). Так, в среднегреческом языке означает «норманны», по-арабски Ru's «норманны в Испании и Франции» (IX век), --> по-фински Ruotsi «Швеция». В принципе свидетельство Ибн-эль-Недима может быть отнесено к варягам. Однако в его сообщении обращает на себя внимание, что «русские письмена» вырезали (точнее, процарапывали?) на белом дереве. По мнению Л. П. Жуковской, собеседник Ибн-эль-Недим показал ему древнерусскую грамоту, процарапанную на березовой коре.

Старшие берестяные грамоты из числа обнаруженных ныне относятся к первой половине — середине XI века. Однако в Новгороде было найдено два костяных орудия письма, которые датируются по археологическим данным временем до крещения Руси: одно — 953-957 годами, а другое — 972-989 годами. Такие орудия письма на бересте или дощечках с воском представляют собой металлические или костяные стержни с острием на одном конце и лопаточкой на другом для стирания написанного. В Древней Руси их называли писалом.
Христианство и книги стали проникать на Русь задолго до ее крещения в 988 году. По свидетельству «Повести временных лет», среди дружинников князя Игоря (912-945 годы) было немало христиан, а в Киеве открыто существовала значительная христианская община варяг-христиан и действовала соборная церковь во имя пророка Илии, где приносилась присяга. Существование соборного храма подразумевает, видимо, наличие в Киеве других церквей. В «Повести временных лет» под 983 годом сообщается об убийстве варягов-христиан, отца и сына, отказавшихся подчиниться язычникам-киевлянам. В этом событии видят иногда языческую реакцию на усиление христианства, грозившего подорвать духовные устои старого общества.

На каком языке совершалось богослужение в церкви пророка Илии? Точных данных для ответа на этот вопрос нет. Современник Нестора чешский хронист Козьма Пражский (умер около 1125 года) приводит в своем труде буллу папы Римского Иоанна XIII (965-972 годы) чешскому королю Болеславу II. Иоанн XIII, требуя отправлять богослужение только на латинском языке, приказывал Болеславу II: «Однако ты выбери для этого дела не человека, принадлежащего к обряду или секте болгарского или русского народа, или славянского языка, но… [выбери] лучше наиболее угодного всей церкви священника, особенно сведущего в латинском языке…». Одни ученые склонны доверять этому сообщению (А. И. Соболевский, Л. П. Якубинский), у других оно вызывает сомнения (А. Хабургаев).

Е. Е. Голубинский (историк Русской Церкви и церковной архитектуры) считал, что Ильинская церковь в Киеве была варяжской («…мнози бо беша варязи хрестеяни», — замечает в связи с ее упоминанием летописец) и находилась в дочерних отношениях с одноименной норманнской церковью пророка Илии в Константинополе. По предположению Е. Е. Голубинского, богослужение в Киеве, как и в Константинополе, совершалось на греческом или, более вероятно, на готском языке, употреблявшемся в литургической практике с IV века, близком и понятном норманном. Как отмечает Б. А. Успенский, христианская община в Киеве была этнически разнородной: в нее входили не только варяги, но также восточные славяне и, возможно, крещеные хазары. Языком христианства в Киеве несомненно был церковнославянский, доступный всем этническим группам киевского населения и служивший средством межнационального общения. Испанский еврей Ибрагим ибн Якуб, автор записки о своей поездке в Германию и славянские страны, сообщает около 965 года, что славянским языком пользовались варяги.

Христианство исповедовала правительница Древнерусского государства княгиня Ольга, носившая скандинавское имя (Helga > Elьga > Ольга, ср.: Helgi > Elьgъ > Ольгъ > Олегъ). Ольга крестилась в Константинополе в 957 году. В ее намерение первоначально входило не только личное крещение, но также христинизация страны и создание независимой церковной организации. Анонимный продолжатель (X век) западноевропейской «Хроники» Регинона Прюмского сообщает, что в 959 году к германскому королю Оттону I Великому пришли послы от «королевы» Ольги «и просили посвятить для сего народа епископа и священников». (Вспомним, что столетием ранее этого же добивался от Византии великоморавский князь Ростислав, см. «Эпоха письменности».) В 961 году епископом на Русь был отправлен «Адальберт из братии монастыря св. Максима в Трире». Миссия Адальберта закончилась неудачей.
В 962 году Адальберт возвратился назад, «ибо не успел ни в чем том, за чем был послан, и видел свои старания напрасными; на обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он с великим трудом едва спасся». Причина неудачи Адальберта заключалась, видимо, в том, что к 961 году самостоятельным правителем страны стал сын Ольги князь Святослав, убежденный язычник. Хотя он не объявлял открытого гонения на христиан и не препятствовал тем, кто хотел креститься, но был противником христинизации страны и сам наотрез отказался креститься. «Како азъ хочю инъ законъ прияти единъ? — ответил он на уговоры Ольги креститься. — А дружина моа сему смеятися начнуть».

Замыслам Ольги было суждено сбыться лишь после ее смерти, когда правителем Руси стал ее воспитанник младший сын Святослава князь Владимир I, взошедший на престол после кровавой междоусобной борьбы. Еще во время язычества Владимира Святославича из пяти его жен, по крайней мере, три были христианками (гречанка, чешка, болгарка) и, надо думать, имели при себе священников, старославянские и греческие книги. Крещение Владимира и затем Киева в 988 г. ввело Русь в орбиту византийского мира и создало необходимые условия для переноса в страну богатейшего кирилло-мефодиевского книжного наследия от южных и, в меньшей мере, западных славян. Южнославянское влияние в Древней Руси в конце X-XI веке положило начало древнерусской книжной культуре и литературному языку.

by Ирина

Велесова книга

Август 1919 года. В России полыхает пламя Гражданской войны. В 14 километрах от уездного городка Волчанска, что в Курской губернии, неизвестными разгромлено имение дворян Задонских - Великий Бурлук. Хозяева имения зверски убиты. Вскоре после этого близ имения оказался отряд белогвардейцев, в составе которого находилась батарея морского офицера, а заодно и известного художника Теодора Артуровича (Али) Изенбека.

Копия одной из дощечек книги.

Теодор Артурович вошел в разгромленное здание. Не найдя никого в комнатах, он направился в библиотеку, где застал следы вандализма: все шкафы были опустошены, на полу валялись книги. Под ногами Изенбека что-то скрипнуло, и когда он нагнулся, то рассмотрел деревянные дощечки, исписанные какими-то неизвестными ему знаками. Так была найдена позже ставшая знаменитой «Велесова книга», которую многократно объявляли фальшивкой, что, однако, не убавляет интереса к ней общественности.

Али Изенбек, закончивший офицерский Морской корпус и Академию художеств, был вполне разумным человеком и сразу понял, что ему удалось обнаружить нечто весьма ценное. Он приказал сопровождавшему его солдату сложить дощечки в мешок и завязать его покрепче. А когда спустя три года, после долгих мытарств Изенбек оказался в Брюсселе, то судьба свела его с журналистом Юрием Петровичем Миролюбовым. Ему-то Теодор Артурович и поведал о странной находке. Миролюбов, живо интересовавшийся славянской стариной, сразу осознал ее важность.

Все 43 дощечки имели приблизительно одинаковые размеры - 38 на 22 см, при толщине от 6 до 10 мм. Дощечки были сильно исцарапаны и испорчены. Лак или масло, покрывавшие их поверхность, осыпались. Часть дощечек была изъедена червями, сколота или затерта.

Соединялись они двумя шнурами, пропущенными через просверленные в них отверстия. При этом часть дощечек была скреплена как книга, а часть - как календарь. Письмена были выдавлены в древесине острым стилетом, во вдавленные места втерта краска, а поверху все покрыто каким-то лаком. Буквы были прижаты друг к другу без интервала, подчас без какого-либо обозначения начала и конца фраз и слов. Алфавит письма был совершенно особый, нигде более не встречающийся: примитивная кириллица с добавлением нескольких неизвестных букв - всего 25 букв и два дифтонга.

Исследования: то ли триллер, то ли детектив

Начиная с 1925 года, на протяжении долгих четырнадцати лет Юрий Петрович переписывал текст с дощечек либо в присутствии владельца, либо оставаясь в его мастерской запертым на ключ. Ему также было разрешено сделать несколько фотоснимков. Чтение текстов оказалось чрезвычайно затруднительным делом. Подчас Миролюбов был вынужден переписывать букву за буквой, слово за словом, совершенно не понимая их смысла. Однако постепенно он усваивал язык и алфавит «Велесовой книги».

Работа спорилась, и к 1939 году были сняты копии со всех дощечек. Этим людям суждено было остаться практически единственными свидетелями некогда существовавших подлинников «Велесовой книги». В начале Второй мировой войны Теодор Артурович тяжело заболел и умер у себя дома 13 августа 1941 года. Когда Миролюбов получил наследство, завещанное ему Изенбе-ком, дощечек уже и в помине не было. Возможно, они были похищены секретными службами СС и уничтожены как свидетельство древности славянской культуры. Высказывалась версия, что за похищением стоял секретный отдел «Ане-нэрбе». А известный писатель А.И. Асов (Бус Кресень) считает, что книгу выкрал с целью изучения сотрудник Брюссельского университета М. Шефтель, тоже, кстати, работавший на «Аненэрбе». Особо не преуспев, он якобы после войны продал их мормонам.

В 1953 году один маленький журнал писал, что из Бельгии им были получены фотоснимки некоторых дощечек. Получается, что часть их судьба все-таки сохранила от гибели, но история эта продолжения, увы, не получила. Вместе с тем, к тому времени слухи о существовании «Велесовой книги» дошли до секретаря Музея русского искусства в Сан-Франциско А.А. Куренкова, известного активиста различных антикоммунистических и монархических организаций, издателя и редактора газеты «Вестник правды».

Благодаря его усилиям появились первые журнальные публикации о дощечках Изенбека и их фрагментарные переводы. В середине пятидесятых годов вступил в переписку с Миролюбовым и живший в Австралии ученый-этимолог С.Я. Парамонов, который, получив от него копии дощечек, исследовал и частично издал их в своих книгах, опубликованных в Париже, Мюнхене и Виннипеге под псевдонимом С. Лесной. Именно Парамонов назвал дотоле безымянные дощечки «Велесовой книгой», а алфавит, которым она была написана - «влесовицей». С течением времени переводом и исследованиями «Велесовой книги» занимался еще целый ряд ученых: Скрыпник, Ребиндер, Лазаревич, Качур, Соколов, Кирпич, Творогов и другие.

Выводы ученых разнятся

Олег Викторович Творогов, доктор филологических наук и автор одного из переводов «Слова о полку Игореве», благодаря которому в 1990 году впервые в СССР «книга» была издана в полном виде, в конечном итоге пришел к выводу, что имеет дело с ловко состряпанной фальшивкой. Еще раньше к тому же выводу пришел один из грандов советской исторической науки академик Б.А. Рыбаков и целый ряд отечественных филологов. Впрочем, доктор филологических
наук Ю.К. Бегунов, напротив, счел древний текст подлинным. К тому же выводу пришел и известный профессор Миланского и Белградского университетов, сотрудник Института раннеславянских исследований в Лондоне югослав Радивое Пешич, а также его соотечественник доктор филологических наук Радомил Мироевич.

Что же представляет собой эта «книга»? По жанру она близка к исторической хронике или летописи, но не является таковой вполне. Нет в ней и четкой хронологической последовательности. «Велесова книга» включает в себя хвалебную песнь богам, рассуждения о необходимости единения славян. Сколь ни покажется странным, но этот памятник древней литературы более всего похож на страстное, патетическое эссе на историческую тему, написанное русским интеллектуалом далекой, еще языческой эпохи, хорошо знавшим историю и религию родной страны, патриотом и панславистом, сторонником единения славянских племен.

Сравните шрифт Велесовой книги и санскрита - в обоих случаях буквы пишутся под чертой
«Велесова книга» должна была стать и в какой-то мере стала сенсацией, но только не бурной, взрывной, разом завладевшей умами миллионов людей, а тихой, можно сказать, вялотекущей сенсацией для узкого круга специалистов. Книге как-то не повезло, ведь настоящие сенсации случаются, когда в них кто-то заинтересован.

В известной степени они не случаются, а делаются. Но был ли в те уже далекие годы кто-либо заинтересован в том, чтобы сделать из «Велесовой книги» сенсацию? Вряд ли. Россия в те годы была занята другим. Советский Союз строил социализм, вел дотоле невиданный эксперимент по построению всемирного интернационального счастья. Что дела до того, что данные «книги» делают род славянский много древнее, чем считалось ранее, если завтра мы без России, без Латвии будем жить единым человечьим общежитием? Не было интереса в раздувании сенсации и среди российских эмигрантских кругов на Западе. Наверняка их сковывал страх. Ибо химер по обе стороны «железного занавеса» было предостаточно. Вот и прятали русские от русских русскую древность и свидетельство об истоках своей истории.
Так выглядели страницы древнего памятника славянской письменности

Автор «фальшивки» известен?

Распространено мнение, что автором подделки является живший в первой половине XIX века библиофил и антиквар Александр Иванович Сулакадзев, отставной поручик российской армии и потомственный грузинский дворянин. Он был известен как хранитель большого количества рукописей и «диковин», среди которых якобы было немало собственноручно изготовленных им фальшивок: древние пергамента, рукописи на коже, бересте, свитки и книги из древних русских ведических храмов, огромное количество христианских книг, а также арабские, греческие, древнегрузинские манускрипты, книги гуннов, волжских булгар и пермяков. Всего более 2000 наименований! В коллекции Сулакадзева, надо сказать, было много совсем уж странных вещей, вроде «докоранического Корана». Поговаривали, что он был и владельцем документов из библиотеки Анны Ярославны, дочери князя Ярослава Мудрого и королевы Франции, часть которых была писана еще рунами и глаголицей - предшествовавшей кириллице письменностью. Библиотека эта была вывезена из Франции коллежским асессором Петром Дубровским, сотрудником российского посольства. Подобные вещи легко могут стать неудобными для разного рода влиятельных сил. И нет ничего удивительного в том, что после смерти Сулакадзева его собрание редкостей, в котором «Велесову книгу» никто вообще-то вроде бы и не видел, было постепенно разворовано. Испытывавшая финансовые затруднения супруга покойного распродавала их в течение сорока лет. Шустрых и быстрых вокруг нее хватало.

Валдис ПЕЙПИНЬШ
Тайны ХХ века.

Что думают ученые о "Велесовой книге" (pdf)

Перевод Велесовой книги (doc)

by Ирина