Единожды, однажды, раз навсегда

Единожды, однажды, раз навсегда. Русский литературный язык в понимании Смирдинской школы должен был укрепить европейское мышление на национальных основах разговорной речи. Большую организующую роль в этом синтезе играл французский язык. В сущности, язык буржуазии стремился к перевоплощению национального в европейское. И в этом он был связан с Карамзинской традицией.

Впрочем, методы синтеза были разные. Карамзинисты от европейского шли к национальному. В языке Смирдинской школы движение началось с другой стороны: национально-бытовая речь притягивалась к выражению понятий европейского мышления, получала европейскую «начинку». Разговорный язык буржуазного общества равнялся, обрезался, отделывался по французскому образцу. У дяди с племянником заходит спор о словах единожды и однажды. Племянник отвергает единожды как славянизм и излишний «синоним» для слова однажды. Дядя, отстаивая многообразие стилей, поучает: «слова один и един… совершенно однозначительны, но происходящие от них слова: однажды, единожды отнюдь не однозначительны. Я могу сказать: ”однажды он явился ко мне и понес всякий вздор“, но не могу сказать: ”единожды он явился ко мне и понес всякий вздор“. Я могу сказать: ”единожды положив за правило не рассуждать с людьми, увлекающимися фальшивою логикою, я никогда не стану спорить с таким-то человеком“; но не хорошо будет, если скажу: ”однажды положив за правило“ и проч. Вы хоть и ругаете французов, но, сколько я замечал, у них же стараетесь перенимать все, от нитки в одежде до обертки на книге, а потому и растолкую мысль свою сравнением с французским выражением: однажды значит autre-fois, т. е. в один такой-то день, такой-то час, а единожды значит ”une fois pour toujours“» (53). Любопытно, что калькированная (с французского) идиома «раз навсегда» с течением времени совсем вытеснила слово единожды. (Защищая однажды и отвергая единожды, «племянник» оправдывает свою точку зрения указанием на то, что слово один «…употребляет всяк: и крестьянин, и профессор, и разряженная графиня и судомойка… и оно между тем ничем не хуже, а во сто раз лучше единого» (52). Ср. у Пушкина в статье «Несколько слов о мизинце г. Булгарина и о прочем», стилизованной под Феофилакта Косичкина: «рассердясь единожды, сержусь я долго и утихаю не прежде как истощив весь запас оскорбительных примечаний, обиняков, заграничных анекдотов и тому подобного» (IX, 15).

(Виноградов. Язык Пушкина, с. 344–345).