Махина, машина

Махина, машина. В русском литературном языке XVIII и начала XIX века как формы одного и того же слова воспринимались ма́хина (латинское machina) и машина (см.: cл. АР, 1789–1794, ч. 4, с. 62).

Позднее – не ранее 20–40-х годов XIX века слово махина, выйдя за пределы профессионально-технической речи, стало в устно-бытовом языке обозначать лишь громоздкую, очень большую вещь, предмет необычной величины (см. в Академическом словаре 1847 г. (2, с. 611–612): «Ма́хина, – ы, с. ж. Тоже, что машина». «Ма́шина, – ны, с. ж. Всякое орудие, служащее к увеличению силы и скорости движения как средств к исполнению работы»). Однако тот же оттенок значения в областной народной речи был свойственен и слову машина. Например, в «Северной пчеле» 1854 г. № 37 (см.: Лемке, Очерки, с. 5) было напечатано ставшее общеизвестным стихотворение «На нынешнюю войну»:

Вот в воинственном азарте,

Воевода Пальмерстон

Поражает Русь на карте

Указательным перстом…

Здесь находим такие стихи:

Альбион – статья иная –

Он еще не раскусил,

Что за ма́шина такая

Наша Русь и в сколько сил.

Ср. у Гоголя в «Мертвых душах» (в речи Собакевича): «Я вам доложу, каков был Михеев, так вы таких людей с фонарем не сыщете. Машинища такая, что в эту комнату не войдет».

Со второй половины XIX века махина и машина, изменившие свое ударение, стали совсем разными словами.

(Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии (На материале русского и родственных языков) // Виноградов. Избр. тр.: Исследования по русск. грам., с. 215–216).