Сергей Александрович Есенин родился 3-го октября 1895 года в крестьянской семье. Его мать, Татьяна Титова, вышла замуж по принуждению. Вскоре, не выдержав вражды со свекровью и не желая покоряться нелюбимому мужу, она с трехлетним сыном на руках ушла к родителям. Так и получилось, что Сергей рос на попечении бабушки.
«Стихи начал слагать рано, — напишет позже Есенин в своей автобиографии. — Толчки давала к этому бабка. Она рассказывала сказки. Некоторые сказки с плохими концами мне не нравились, и я их переделывал на свой лад. Стихи начал писать, подражая частушкам».
В 1904 году уже подросшего Сережу Есенина определили в Константиновское земское четырехгодичное училище, затем — в церковно-учительскую школу в Спас-Клепиках. Там, вдали от дома, поэт нашел друга — Гришу Панфилова, — с которым по вечерам пели, играли, а иногда читали друг другу стихи.
Конечно, поэтические наклонности не прибавляли юноше авторитета в глазах одноклассников, и поэтому Есенин все больше начинал чувствовать себя чужаком, непохожим на всех. Однако при этом у него пробуждалась и некоторая гордость за свою исключительность…
В 1912 году после окончания школы Есенин уехал в Москву, где работал сначала в конторе у купца, а потом корректором в типографии. Сергей вступил в Суриковский литературно-музейный кружок, объединявший начинающих писателей и поэтов из рабочих и крестьян. Но Москва тяготила Сергея, и духовный подъем нередко сменялся «скучными песнями и грустными звуками». Однако жизнь в столице не была для него напрасной: здесь он получил основы гуманитарного образования в народном университете А. Л. Шанявского. И в 1914 году стихи молодого поэта появились в московских журналах.
В марте 1915 года Есенин переехал в Петербург, где познакомился с А. А. Блоком, который благосклонно отнесся к его таланту и первым литературным опытам. Через несколько недель Есенин, до того никому неизвестный, завоевал шумную славу в самых изысканных и влиятельных литературных кругах.
В 1916 году вышел первый сборник стихов Есенина «Радуница». Поэт попал в великосветские салоны, в круг Д. Мережковского, З. Гиппиус. Его имя появлялось на страницах многих изданий рядом с именами самых известных литераторов. Но вскоре Сергея призвали в армию: до Февральской революции он служил санитаром в Царскосельском военно-санитарном госпитале. Октябрьский переворот Есенин принял радостно, но, по его словам, «с крестьянским уклоном». Тогда же он сблизился с литераторами группы «скифы» — Р. Ивановым-Разумником, А. Белым.
Но началась Гражданская война, по стране прошлись разруха и голод. И Есенин, раньше, чем другие, понял, что ему не по пути с большевиками: восторженное, приподнятое настроение сменяется у поэта растерянностью и недоумением. В 1919 году Есенин сошелся с группой имажинистов, но в дальнейшем постепенно отдалился и от «Скифов», и от имажинизма.
Осенью 1921 года в Москву приехала известная танцовщица Айседора Дункан. Случайная встреча с Есениным привела к свадьбе, которую сыграли в ближайшие месяцы. В 1922 году поэт с молодой женой отправился в длительное заграничное путешествие по Германии, Франции, Бельгии, Италии и США. И в Америке, и в Европе Есенину не хватало «души», а встречи с русскими эмигрантами наводили тоску и щемящую грусть. В Берлине во время встреч со своим другом поэтом А. Кусиковым он написал первые стихи из цикла «Москва кабацкая». В августе 1923 года они вернулись в Москву, где Сергей развелся с Айседорой Дункан.
В 1924 — 1925 поэт путешествовал по Закавказью, где, по его словам, ему «работается и пишется… дьявольски хорошо». Там Есенин сочинил «маленькие поэмы» с красноречивыми названиями: «Возвращение на родину», «Русь советская», «Русь уходящая» и другие, — где защищал и ту и другую «Русь», понимая, что дороги назад у нее нет, а впереди путь нелегкий и тернистый.
24 декабря 1923 года поэт приехал в Ленинград, собираясь там остаться на постоянное место жительства. Утром 27 декабря, в гостинице, он сочинил стихотворение и, не найдя чернил, разрезал руку и записал его кровью:
До свиданья, друг мой, до свиданья,
Милый мой, ты у меня в груди:
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей.
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
«До свиданья, друг мой, до свиданья…»
А в ночь с 27 на 28 декабря, как писал В. Ходасевич, «он обернул вокруг своей шеи… веревку от чемодана, вывезенного из Европы, выбил из-под ног табуретку и повис лицом к синей ночи, смотря на Исаакиевскую площадь».
