ИЗУЧЕНИЕ РАССКАЗА
И. С. ТУРГЕНЕВА «БЕЖИН ЛУГ»
И СТИХОТВОРЕНИЙ В ПРОЗЕ

      В основе школьного анализа всегда лежит литературоведческая концепция. Однако движение к ней, способ ее постижения, уровень мысли в школьном анализе во многом иной, чем в научном исследовании. Важно, чтобы при трансформации литературоведческого анализа в школьный мы не переводили произведение в чуждый авторской мысли план. Мы не все можем сказать в школьном анализе. Но то, что мы сказали, обязательно должно продвигать ученика к верным выводам, к тому направлению, которое мы считаем авторской тенденцией. В программу 7 класса включен рассказ Тургенева «Бежин луг». Рассказ о детях, но во многом не для детей. Очень часто, адаптируя смысл рассказа для школьников, учителя ограничивают его «идею» борьбой с суевериями и сочувствием Тургенева к крестьянским детям, хотя в методике существует немало работ, где художественный текст рассмотрен тонко и поэтически ¹. Научный, литературоведческий подход к творчеству Тургенева не позволяет ограничивать смысл рассказа. «Бежин луг» — произведение о сложных связях человека и природы, у которой, по мысли Тургенева, есть не только «приветно-лучезарное», но и грозно-равнодушное лицо. В письме Беттине Арним в 1841 году Тургенев писал: «Природа — единое чудо и целый мир чудес: таким же должен быть каждый человек — таков он и есть... Чем была бы природа без нас, — чем были бы мы без природы? И то и другое немыслимо!.. как бесконечно сладостна — и горька — и радостна и в то же время тяжела жизнь! <...> Стоит только выйти в открытое поле, в лес — и если, несмотря на все радостное состояние души, чувствуешь все же в сокровенной ее глубине какую-то сдавленность, внутреннюю скованность, которая появляется как раз в тот миг, когда природа овладевает человеком» ². Это убеждение прошло через всю жизнь Тургенева и завершилось созданием стихотворения в прозе «Природа».
      И в «Бежином луге» природа для Тургенева двуликий Янус: она дает отраду тишины, просветление, чистоту, но она же заставляет человека чувствовать себя бесконечно малым перед ее простором, беспомощным перед ее таинственными силами. Понять эту сложную мысль рассказа Тургенева для семиклассников довольно трудно. Обойти же ее нельзя, это уничтожит основное поэтическое содержание произведения и ограничит уроки иллюстрацией известных уже детям идей, нарушит принципы развивающего обучения. Поэтому и в школьном анализе рассказа мы должны искать пути к прояснению сложной мысли писателя. Пусть эта мысль для семиклассников не может быть законченно сформулирована, но в определенных смысловых гранях и общем эмоциональном ощущении рассказа она должна сказаться. Для осуществления этих целей можно предварить чтение и изучение рассказа заочной экскурсией в Спасское-Лутовиново и на биографическом материале раскрыть своеобразное отношение Тургенева к природе. Заочная экскурсия в Спасское-Лутовиново, которая предваряет чтение и анализ рассказа, поможет ученикам войти в атмосферу тургеневской мысли, развернет перед ними жизнь, из впечатлений которой рождалась эта мысль. В воображаемом путешествии, возможном при очень конкретном, словесно изобразительном рассказе учителя, в отдельных звеньях поддержанном зрительным рядом (фотографии, картины) ³, дети пройдут по аллеям Спасского парка, заглянут в любимые писателем его уголки, почувствуют прелесть серо-золотистых бликов на земле, оцепенение замерших прудов, увидят простор полей, окружающих Спасское, легкие разбеги рощ, взлетевших на холмы. Но важно, чтобы во время заочной экскурсии дети почувствовали не только очарование, но и грозную силу природы, в тишине услышали не только просветление, но и угрюмое молчание, в бескрайности — не только свободу, но и однообразие. Если заочная экскурсия осуществит эту цель, при чтении рассказа дети заметят в картине июльского дня не только то, что успокаивает и проясняет человека, но и то, что, как грозная возможность, таится даже в кротком облике дневной природы. Мягкость и нежность красок июльского дня даны Тургеневым как бы на фоне иных состояний природы («...небо ясно; утренняя заря не пылает пожаром. Солнце не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное...»). Этот урок, который может быть назван «Два лица природы», обнаружит грозную изменчивость природы и в контрасте мирного дня и внезапно наступившей ночной тьмы.
      Следующий урок — «Встреча с мальчиками» покажет семиклассникам, что природа как бы уравнивает перед собой всех: не только дети в ночном, но и охотник испытывает тревогу перед таинственностью ночи и часто беззащитен перед нею. На уроке «Дети и ночь» мы показываем, как голоса ночи управляют разговорами мальчиков, как несходно каждый из них чувствует и передает свое отношение к «странностям», таинственным происшествиям, как в облике, манере двигаться и говорить проступают удивительно своеобразные характеры крестьянских ребят. И наконец, последний урок — «Кто же герой рассказа: мальчики, охотник или природа?» — сводит наблюдения анализа в единое целое, устанавливает связь сюжетных линий: охотник и природа, дети и природа, охотник и крестьянские мальчики. Центральной проблемой рассказа при таком рассмотрении оказывается вопрос о человеке и природе, об их связи и вечном, по мнению Тургенева, поединке.
      В основе тургеневского рассказа — грустная мысль. Наши ученики вряд ли согласятся с таким отношением к природе, и в 7 классе не сумеют объяснить его истоки. Это придет позже, когда в историко-литературном курсе старших классов, осознавая творчество писателя в целом, ученики поймут, что человек может чувствовать себя властелином природы лишь тогда, когда верит в возможность социальных перемен, в плодотворность деятельного, революционного вмешательства в общественную жизнь. Тургенев больше верил в вечные законы жизни, которые неподвластны человеку, чем в социальную революцию. Сочувствуя революционерам, надеясь на исторический прогресс, Тургенев считал все же, что «в конце концов природа неотразима; ей спешить нечего, и рано или поздно она возьмет свое. Бессознательно и неуклонно покорная законам, она не знает искусства, как не знает свободы, как не знает добра... Человек ее дитя; но человеческое — искусственное ей враждебно именно потому, что оно силится быть неизменным и бессмертным» ⁴. Природа, по мысли писателя, могущественнее общественных установлений.
      Понять в 7 классе эту мысль трудно. Но важно, чтобы ученики прониклись тургеневским чувством природы и, не соглашаясь с писателем, не обошли мысль, которая в старших классах разовьется в более законченное представление о философских взглядах Тургенева. Такой подход естествен для воспитывающего обучения, на принципах которого строится преподавание в школе. Мировоззрение не складывается из правил и поучений. Оно должно быть основано на пережитом и обдуманном собственном опыте. Без этого ему нет опор и оно легко может быть разрушено.
      Работа над Стихотворениями в прозе продолжает мотив «человек и природа», прозвучавший в анализе «Бежина луга». Вместе с тем, соседство эпоса и лирики подчеркивает степень авторского присутствия, открытости чувств писателя в этих литературных родах. Стихотворения в прозе — лирические размышления писателя о законах жизни и природе человеческих чувств. Обобщенность мысли и конкретность, почти осязаемая, как в музыке, властность настроения свойственны жанру, избранному Тургеневым. Перед чтением стихотворений в прозе можно предложить ученикам написать небольшие этюды: «Природа», «Воробей», «Путь к любви». На фоне тех мыслей, сюжетов и чувств, которые вложили ученики в свои зарисовки, значительность тургеневских стихотворений в прозе проступит особенно ощутимо.
      Работа над каждым из них может идти по вопросам, данным в учебнике, а в конце урока ученикам предлагается написать стихотворения в прозе на собственные темы. Изучение темы может быть завершено домашними сочинениями «Тайны природы и судьбы человека»; «Прекрасные и грозные явления природы».

ИЗУЧЕНИЕ ПЬЕСЫ-СКАЗКИ
А. Н. ОСТРОВСКОГО «СНЕГУРОЧКА»

Урок 1
Путешествие в Щелыково

«Настоящее Щелыково настолько лучше воображаемого,
насколько природа лучше мечты»

Урок 2
Странная сказка

      Чтение монолога организуется как самостоятельное, позволяющее «скрепить» предшествующие впечатления (музыкальные и словесные).
      Аналогичная работа с монологом Мороза осуществляется учениками также самостоятельно. Наблюдение за ритмикой стиха, расстановка логических ударений, передача интонации, скрытой в тексте, сопоставительный анализ средств художественной выразительности (эпитеты, сравнения, использование лексики) позволяют почувствовать сложность, неоднозначность оценки драматургом каждого из начал, представленных в сцене спора Весны и Мороза.
      Размышление ребят над вопросом: «Можно ли уже в Прологе предсказать судьбу Снегурочки?» — организует знакомство с пометками драматурга, оставленными в черновых вариантах рукописи, которые позволяют определить и другую причину спора Весны и Мороза. Около монолога Весны встречается авторская пометка: «Счастье в том, чтобы любить...», а рядом с монологом Мороза: «Счастье в том, чтобы не любить...»
      Появление Снегурочки — нарушение законов природы, потому что в ней соединяется роковое противоречие: в ней живет «родниковое», беспокойное, творческое начало Весны и холодность, «стужа чувств», доставшиеся от Мороза. Гибель Снегурочки предопределена уже в Прологе — в словах Мороза:

      Но не просто от луча солнца должна растаять Снегурочка, а от «огня любви». Поэтому так настойчиво пытается защитить ее Мороз, пряча ее от людей в глухом, дремучем лесу.
      В сцене появления Снегурочки (Пролог, явление 3) авторских ремарок нет. И представление о ней складывается у читателя только с опорой на диалог Весны и Мороза, в котором Весна называет ее «дикаркой» и «красавицей», да еще из слов самой Снегурочки: «Без песен — жизнь не в радость». Плененная песнями Леля, которые дороже ей, чем «жаворонков пенье», Снегурочка не хочет оставаться в лесной глуши, она тянется к людям, мечтает петь вместе с девушками и водить хороводы.
      Какой представляется Снегурочка читателю в Прологе пьесы? Устное словесное рисование портрета Снегурочки позволяет преобразить ученикам свое видение в картину.

«Счастья найду иль нет, а поищу...»

      Сцены 1-го действия помогают сложиться читательскому представлению о жителях Берендеева царства и ответить на вопросы: какое событие в жизни людей совпадает с появлением Снегурочки в Берендеевой слободке? Сравните описание праздника «Проводы Масленицы», данное в этнографическом словаре, со сценами в Прологе пьесы. Весь ли обряд воспроизводит А. Н. Островский или выбирает отдельные эпизоды? Какое значение в жизни берендеев имеет этот обряд?
      Снегурочка попадает к берендеям во время древнего обряда проводов Масленицы, который помогает совершить переход из незримого мира, созданного народной фантазией и ожившего под пером художника (прилет Весны), в реальный мир. Жизнь берендеев протекает от праздника к празднику, от обряда к обряду. Но в пьесе-сказке А. Н. Островского нет ни одного фольклорного текста, взятого целиком. Драматург из любого обряда выбирает только драматически организованные эпизоды, в которых лежит яркое, сильное переживание. Происходит «психологизация» фольклорного материала, имеющего потенциальную возможность ярко выразить человеческую душу ¹⁰.
      Поэтому и в пьесе А. Н. Островского на первый план выдвигается идеальное, оптимистическое начало, своеобразное «очищение» красотой и силой чувств. Главными становятся эстетические отношения слушателя и участника. Островский выбирает театрализованные, а значит, коллективные элементы народных обрядов и песен. Важно не только пережить и насладиться чувством, но и сделать это сообща, проникнуться ощущением «родовой» спаянности и нераздельности.
      Принцип «коллективного вовлечения», «переживания» был выбран нами в качестве основного в организации чтения этой массовой сцены. Чтение сцены проводов Масленицы выстраивалось как игровое, ролевое чтение, в котором были задействованы все ученики.
      Два хора берендеев предполагают разделение учеников на группы.
      Каждая из групп получает задания:
      1. Объяснить значение непонятных слов.
      2. Расставить ударение в словах каждой строки и выделить паузы.
      3. Выделить строки, в которых при чтении необходимо усиление голоса, ускорение или замедление ритма.
      Противоречивое отношение к празднику снимается монологом Масленицы, который выражает представление берендеев о жизни как о последовательной смене периодов, как повторяющемся цикле. Содержание монолога — это чередование времен года и праздников, которым соответствуют центральные в народном календаре обряды. После подготовительной работы в трех группах мы пробовали провести чтение этой сцены в лицах, включая хоровое чтение. Не вызывая трудностей в процессе подготовки, чтение вслух было не простым даже для одного ученика. Коллективное чтение требовало еще больших усилий.
      Однако нам представляется, что такой вариант работы необходим при изучении данного художественного произведения. Читатель XXI века должен вжиться в атмосферу XIX века, для чего требуется определенное время (оно и организуется специальными приемами, стимулирующими перечитывание).
      Разноголосый мир Берендеева царства представлен его жителями. Домашнее задание для учеников по составлению характеристики берендеев позволило выявить неоднозначность читательского восприятия. Поэтизируя мир жителей Берендеева царства, писатель не идеализирует его. Народ «великодушный», как называет его царь Берендей, показан читателю в разные моменты своей жизни.
      Веселым и смешным представляется ученикам Бобыль, особенно когда дело касается плясок и веселья: «Смотреть-то жалость, право! Того гляди, умрет, когда с надсады допляшется!» Однако жаден он не только до плясок. Как почуял, что «мешки тащат», сразу сообразил, что появилась возможность «разжиться». Бобыль, по мнению учеников, «не умеет ценить красоту, способен даже торговать ею», и это проявляется в его отношении к Снегурочке. Вместе с Бобылихой, завистливой и хитрой, у которой в глазах только «кика рогатая с окатным жемчугом», они пользуются Снегурочкой и ее красотой в своих корыстных целях, нисколько ее не любя.
      Бобыль у берендеев предмет насмешек и помыканий, зато Мураш — предмет почитания. Это еще и потому, что один из них богат, на что указывает ремарка автора — «просторные» хоромы Мураша, а другой беден и живет в «покосившейся избушке».
      Но когда пастух Лель, по уговору ночующий в избах берендеев по очереди, приходит к Мурашу, тот отказывается его принять, видя в нем угрозу собственному богатству и судьбе своей дочери. Первое действие пьесы знакомит читателя и с Мизгирем, посадским богатым купцом. В имени Мизгиря таится известная доля символики: в народном языке мизгирем называется тарантул — злой паук, нечто вредное, выпивающее, высасывающее жизненные соки. Таким разрушающим началом входит Мизгирь в жизнь уравновешенных берендеев, нарушая их законы внезапной изменой, дерзкими речами, оскорбляющими «девическую гордость» Купавы. Давая ему характеристику, ребята называли его высокомерным, самоуверенным, грубым. Рядом с этими определениями возникали и другие: гордый, смелый, одинокий. Одним из учеников Мизгирь был охарактеризован «чужим». Пытаясь объяснить выбор такого эпитета, ученик выразил это следующим образом: «Мизгирь чужой для берендеев не только потому, что он не житель их царства и не подчиняется их законам. Он просто другой, если так можно сказать, по своей природе. Все берендеи очень похожи друг на друга, а Мизгирь индивидуален, наверное, поэтому и не боится нарушить законы, которые так святы для берендеев».
      Очень привлекательным для семиклассников оказался образ Леля. Они называли его «поэтом», «певцом любви и человеческого сердца», «солнечным сыном». Вместе с тем его поведение со Снегурочкой вызывало и непонимание большей части учеников, которые считали, что «добрый» Лель несправедливо обидел Снегурочку.
      Почему для Леля привлекательнее Купава? Почему Лель бросает цветок, подаренный Снегурочкой, и убегает? Поиски ответов на эти вопросы возможны через сравнительный анализ образов Снегурочки и Купавы и аналитическое чтение диалога. Создание психологического портрета Купавы и его сопоставление с портретом Снегурочки (2-й урок) дает возможность почувствовать и заметить различия между ними.
      Почему Купава появляется в тот момент, когда Снегурочка остается одна? Как значения имени героинь раскрываются в их характерах? Почему речи Купавы автор называет горячими? Какие чувства вызывает песенное творчество Леля у Купавы и у Снегурочки? О каком «счастье», неведомом Снегурочке, рассказывает Купава? Как вы думаете, похожи ли судьбы этих героинь? Чем для вас привлекателен образ Купавы? Какие чувства, вы считаете, необходимо передать при чтении слов Купавы и при чтении слов Снегурочки?
      За поисками ответов на самые сложные вопросы герои пьесы идут к Берендею, олицетворяющему в пьесе организующую и оценивающую силу. «Блюстителем мира» называют гусляры царя Берендея. Мир здесь образ многозначный. Он означает в первую очередь отсутствие войны, спокойствие. Берендей — это царь, сходный с образами идеальных царей народных сказок, который живет в мире со своими подданными и заботится о них, как отец о своих детях. Царь Берендей не только хранитель мира, спокойствия, но и всего миропорядка. Поэтому это слово означает еще и мироустройство в целом, определяет основы бытия. Берендей хранит и знание о круговороте жизни, который отражается в росписи его палат. Царь Берендей сказочен и потому необычен. Около него собрались все те, кого в старой Руси можно было считать артистами, — скоморохи, слепые гусляры. Чем же занимается Берендей? Он расписывает красками резной столб! Да он еще и художник! Из множества иллюстраций к сказочной пьесе А. Н. Островского мы сознательно выбираем эскизы декораций В. Васнецова. Их анализ и оценка становятся своеобразным способом выявления и концентрации читательского восприятия на конкретно-наглядной основе.
      В «Снегурочке» В. Васнецов использует накопленный им во время сооружения Абрамцевской церкви опыт творческой переработки элементов национального искусства и создания на этой основе целостного стилистического и образного решения. В декорациях В. Васнецова ожила русская сказка, раскрылась неяркая красота родной природы, затейливая самобытность народного творчества: поэтичность фольклорных образов, земных при всей своей сказочной фантастике, забавных и жизнерадостных. Художник уловил национальную самобытность «Снегурочки», и это прочно связало его зрительные образы с народно-песенными ладами. Варьируя формы древнерусского зодчества, художник воссоздает просторные сени сказочных хором. Вдали, на заднике декорации, — церкви, башни, тяжелая рубленая стена. Смысл «палатного письма», который объясняет царь Берендей скоморохам, мы попытались дать ученикам через анализ декораций В. Васнецова «Палаты царя Берендея», соотнося текст со зрительными образами.
      Чувство красоты как особый взгляд на мир у берендеев выражается в пластической красоте окружающих их вещей и предметов: «...дворцы, дома, избы — все деревянные, с причудливой резьбой, с резными башнями и вышками». Эта «вещественная» красота преображала повседневный быт. Царь Берендей — хранитель этой красоты, гармонии, меры. Мир, охраняемый им, приобретает еще одно значение и становится равным красоте. Потребность в ней — это природное начало человека, и в народном искусстве красота становится нравственной оценкой. Этическое и эстетическое сливаются. Царь Берендей — художник, создатель и служитель красоты, наделенный особым даром постижения гармонии мира.
      Итак, в результате нашей работы мы определяем следующие значения образа «мир»: мир — отсутствие войны, спокойствие, а потому и «миром красна Берендея держава».
      Мир — мироустройство, определяющее основы бытия берендеев и выражающееся в творческой росписи палат и домов, т. е. мир идентифицируется с красотой как особым взглядом на жизнь.
      Однако законам мироустройства соответствуют строгие нравственные законы берендеевского бытия, блюстителем которых также является царь Берендей. Ведь именно к нему с жалобой обращается обиженная Купава, а берендеи — с просьбой судить Мизгиря. Поэтому «мир» — это и закон жизни, общения, который регулируется коллективным нравственным установлением, обязательным и священным. Раскрытию образа «мира» в таком значении помогает аналитическое чтение диалога царя Берендея с Бермятой (действие II, явление 2).
      Почему царь Берендей сомневается в сообщении Бермяты о том, что в «обширном царстве все благополучно»? Приведите примеры, подтверждающие сомнение царя (Пролог, 2-е действие пьесы). Почему «сердит» на берендеев Ярило? В чем видит причины несчастий своих жителей царь Берендей? Каким образом, опираясь на признание царя: «Любезна мне игра ума и слова», вы понимаете его объяснение причины несчастий берендеев: «стужа чувств» и исчезнувшее «служенье красоте»? Какой смысл вкладывает царь в значение слова «красота»? Почему решение, найденное царем, может спасти берендеев и вернуть их к счастливой жизни? С какими понятиями ассоциируются ваши представления о нравственных законах жизни Берендеева царства?
      Причина всех несчастий страны берендеев — в людском эгоизме, в потере людского родства, в утрате любви и чувства красоты:

      И в этих словах мудрого царя раскрывается глубинный смысл пьесы, где этическая красота человека определяется взаимосвязью с природой и другими людьми. Представления о ней у Берендея тесно связаны с чувством любви. Царь Берендей скорбит об исчезновении из жизни своих подданных «горячности любовной», он понимает, что людей «раздирают» совсем другие страсти: «Тщеславие, к чужим нарядам зависть...» А ведь любовь, по его словам, «благое чувство, великий дар природы», перед которым следует преклоняться, «служение» любви и есть «служение красоте».
      В заключение урока ученикам предлагается творческая работа «В ожидании праздника» — описание событий в Заповедном лесу с изменением лица рассказчика.
      Домашним заданием для учеников является: чтение 1-го и 2-го действий пьесы. Выбор эпитетов для характеристики жителей Берендеева царства (семантическое значение имени, речевая характеристика, действия и поступки героев). Подготовка к выразительному чтению диалога Купавы и Снегурочки (действие 1, явление 5). Индивидуальное задание: праздник «Проводы Масленицы» и его значение.

Урок 3
«Пусть гибну я, любви одно мгновенье
Дороже мне годов тоски и слез...»

      Третье действие пьесы оказывается самым насыщенным в использовании разнообразного фольклорного материала. На вечерней заре в заповедном лесу девушки и парни водят праздничные хороводы. «Ай, во поле липенька», — слышится в полнозвучном оркестровом вступлении к третьему действию песня девичьего хора, которую мы предлагаем ученикам для прослушивания в начале урока.
      Молодые берендеи разыгрывают веселую, шутливую песнь про бобра, а царь Берендей призывает всех развлечься пляской скоморохов и на прощание послушать песню Леля, который в сопровождении рожка запевает новую песню: «Туча с громом сговаривалась». Три ее строфы с неизменной мелодией красочно расцвечиваются оркестровым сопровождением, которое то подражает грому (когда Лель поет о туче и громе), то напоминает капли дождя (при упоминания о весеннем дожде), то, словно человеческий голос, присоединяется к пению Леля (в третьей строфе: «Что за прибыль вам аукаться?»). Каждая строфа завершается припевом, традиционным для многих народных песен («Лель мой, Лель мой!»), и веселым, плясовым наигрышем рожка.
      Чтение в классе творческого домашнего задания позволило определить лейтмотив ученических работ: на фоне праздничных хороводов и веселья людей особенно ощутимым оказывается одиночество Снегурочки.
      Работа над мизансценированием эпизода встречи Леля и Снегурочки помогает через внешнее расположение персонажей на сцене почувствовать и выразить внутреннюю связь между героями. Являясь одним из важнейших средств образного выявления идейного содержания пьесы, мизансценирование способствует развитию творческого воображения читателя, который, выполняя режиссерскую работу, вынужден осмыслять развитие драматического действия в целом и раскрывать логику поведения действующих лиц пьесы. Мизансценирование в данном случае воспроизводит некоторые постановочные принципы и приемы, которые можно назвать «внутренней режиссурой» Островского.
      Одной из основных форм внутренней режиссуры служит ремарка. Ремарки в пьесе драматурга, изображающие ли место действия, характеризующие ли персонажей, сопровождающие ли действие, неизменно служат одной цели — созданию на сцене обстановки жизненной правды, бытовой и психологической. Их отличает конкретность, возможность сценической реализации. Они рассчитаны не столько на читателя, сколько на театр, ибо в них содержатся прямые указания актерам и режиссеру.
      Ученикам подчас нелегко четко разграничить психологические, пластические, интонационные указания автора. Ремарки в пьесе «Снегурочка» представляют собой и мизансцену-переход, и смену душевного состояния, и характеристику внешнего облика персонажа, и его же психологическую характеристику. Эти переходы в пьесе наполняются психологизмом, внутренним движением, приобретающим внешнее пластическое выражение.
      Работа над выразительным чтением диалога Снегурочки и Леля совмещает в себе параллельное соединение аналитического чтения и творческой работы по мизансценированию. Авторская ремарка к этой сцене дает не столько описание места, действия, сколько его планировку. Самое существенное для драматурга — как на распланированной им сценической площадке сможет далее развертываться драматическое действие, как будет использовано пространство сцены.
      После чтения ремарки «Уходят все — парни с девушками. Купава с Мурашом, Бобыль с Бобылихой. Выходит Снегурочка. Лель — с противоположной стороны» внимание ребят сосредоточиваем на слове «выходит». Как должны двигаться на сцене герои и почему именно так?
      Восстанавливая в памяти сюжетное развитие действия пьесы, вспоминаем сцену, предшествующую этой встрече. Почему Лель, обходя «девичий круг», выбирает Купаву, а не Снегурочку? Особенностью стихотворной драматургии является нерасторжимое единство сценического действия с ритмической структурой стиха. В. И. Немирович-Данченко говорил, что в идеале от актера требуется «играть только стих». Это ясно указывает на то, что стих должен быть не прочитан, не пропет, а сыгран, т. е. в нем заключено действие. Специфика сценического действия в стиховой драме обусловливает и особую пластику, «хореографию». Стих надо «протанцевать».
      Слово только тогда элемент драматургии, когда оно поступок. То же можно сказать и о стихе: стих только тогда элемент драматургии, когда его структура обнаруживает поступок, событие, которое раскрывается в первую очередь не в логическом анализе текста как такового, а в анализе текста в данном темпоритме стиха. Стих указывает эмоциональную партитуру действия во много раз яснее, чем проза. Подтекст — сквозное действие речи. Конечно, его содержание заложено в тексте. Но проза прячет свой глубинный смысл, а стих, наоборот, подчеркивает его благодаря своей структуре, темпоритму, интонационному жесту, связанному пластикой актера.
      Стиховая форма, определяя характер роли, определяет и характер пластики. Интонация, движение голоса тесно связаны с артикуляцией, с телодвижениями. Стихи направляют актера по конкретному пути, «ибо они чувствуются в мышцах, когда услышаны головой» (Дж. Стайэн). В драматической поэзии жест, телодвижение актера и интонационный жест, движение голоса неразделимы. Чтобы понять то «большее, чем диалог в стихах», мы предлагали ученикам работу такого характера: составление эмоциональной, темпоритмической партитуры речи героев диалога, сопровождающееся дополнительным составлением сценической пластики, своего рода «балета» героев. Жест и слово дополняют друг друга, но они, как правило, не всегда совпадают.
      Первая часть работы заключалась в определении эмоциональной сложности художественной речи, влияющей на внутреннее интонирование читателя.
      Стих обладает большой смысловой пластической насыщенностью. Стих передает оттенки настроения, иными средствами не передаваемые, и создает ощущение недоговоренности, возбуждая воображение слушателя-зрителя и заставляя его самого доискиваться этого непостижимого «чуть-чуть», которое и составляет обаяние искусства.
      Следующим этапом было определение пластики движения актеров на сцене, жестов и мимики, способствующих большей выразительности стиха. Эти движения определяются интонационной окраской речи. Наша задача заключалась в поиске соответствия поворота головы, движения рук и т. д. с интонационным, ритмическим движением стиха.
      Ученик-читатель может отчетливо воспринимать и переживать только те чувства, для которых он имеет адекватное вербальное определение и название. Поэтому семиклассникам мы предлагали «эмоциональный» словарь; ученики искали и подбирали такие определения состояния героев, которые точнее помогают выразить их «переживания» и «движения».
      Работа выглядела примерно следующим образом.
      На сцене медленно, опустив голову, задумчиво показывается Снегурочка, навстречу ей, с противоположной стороны, торопливо, почти вбегая и оглядываясь по сторонам, появляется Лель.
      Далее следует интонационный рисунок их разговора.

Пластический рисунок роли героев выглядел примерно так:

      Такой тип задания позволяет ученикам не ослаблять внимания к подробностям текста, значимые особенности которого прямо выводят их к постижению смысла.
      После ухода Леля Снегурочка, как и в 1-м действии, остается одна. В ремарке автор указывает, что она снимает венок, который «завял». И в воображении ребят возникает образ цветка, который брошен.
      Цветок, символ человеческой любви, о которой так мечтает Снегурочка, смят, брошен. Снегурочке, которую мы видели в 1-м действии, еще неведомы человеческие страсти и желания. Пока еще, любуясь своей красотой, она только чуть тревожно ощущает свою непохожесть на людей, которые готовы платить за чудесные песни Леля улыбкой, поцелуем, чувством. И, наблюдая человеческие страсти, пытаясь их объяснить для себя, сердце Снегурочки, «холодное для всех», любовью не зажглось. Снегурочке может помочь только чудо, волшебство. Поэтому и венок, подаренный Лелю, а потом оставшийся в ее руках, вянет. «Венки дарят своим возлюбленным, передавая в них чувства, желания, мысли», — пытаются объяснить ученики метафорический образ. Венок — символ пламенных чувств, которые еще не способна испытать Снегурочка. В 3-м действии Снегурочка, оставшись одна, со страхом слушает признание Мизгиря, а потом наблюдает встречу Леля и Купавы. Горечь, боль и обида, возникающие при виде чужого счастья, «огонь любви», которому она только может позавидовать, но не может испытать, «дары Ярилы-Солнца — любовь и жизнь», которые она не в силах получить, заставляют Снегурочку принять решение, которое так важно и одновременно губительно для нее:

      Внимание ребят было сосредоточено на следующих вопросах: как вы будете читать этот монолог? Какие чувства вам нужно передать? Определите изменения интонации в тексте монолога. Для этого попробуйте расставить логические ударения и интонационные паузы. Подумайте над темпом выразительного чтения и его изменениями. Как вы считаете, какое значение имеют глаголы в тексте монолога и какова логика их расположения?
      Снегурочка произносит монолог, оставшись на сцене одна. Автор не случайно дает ей такую возможность: ее слова слышат только зрители. Снегурочка, пытаясь определить свое внутреннее состояние, проживает это мгновение на наших глазах. Все оттенки чувств героини выражены в контрастных изменениях ее речевой интонации.
      Монолог Снегурочки, включающий всего шесть строк, соединяет в воображении читателя два непохожих образа: ту Снегурочку, которую он видел в Прологе сказочной пьесы, и другую, с которой ему предстоит встретиться в финале. Суметь почувствовать это движение, ощутить порыв ее души, не способной скрывать свои волнения, помогает стилистический анализ монолога Снегурочки.
      Первая строка текста монолога: «Обманута, обижена, убита [Снегурочка]» — обнаруживает смещение слов героини, которые превращаются в авторскую речь и словно фиксируют ее состояние как результат всего произошедшего с ней. Логическое ударение в равной степени падает на каждый глагол, понижение интонации заканчивается после слова «Снегурочка» логической паузой. Но обращение, начинающее следующую строку, уже позволяет услышать голос Снегурочки. Обращение к Весне несколько замедляет темп речи Снегурочки, и слово «мать» постепенно становится более приближенным к человеческому «мама». Глаголы в тексте монолога выражают движение от внешнего действия («бегу») к внутреннему осмыслению этого действия («прошу любви») и в результате — к человеческому желанию («хочу любить»). Монолог Снегурочки позволяет определить, какие чувства она способна выразить и что скрывается, оставаясь невысказанным, внутри.
      Свое обращение к Весне она определяет как жалобу и как просьбу. Просьба Снегурочки не выражает развития динамики ее чувств, а превращается в глаголы повелительного наклонения «отдай любовь», «отдай девичье сердце». Значение слова «жалоба» в монологе Снегурочки, по сути ставшее мольбой, раскрывается в последней строке монолога («хочу любить», «иль жизнь мою возьми»), где слово «любовь» и слово «жизнь» становятся синонимами. Последняя просьба, обращенная к Весне («Пусть гибну я, любви одно мгновенье / Дороже мне годов тоски и слез»), близка основному мотиву стихотворения А. С. Пушкина 1816 года «Желание»:

      Лирический монолог Снегурочки поражает мощностью жизненной силы, это миг гибели, который она ощущает как преображение. Домашнее задание, которое мы просили выполнить, заключалось в сопоставлении сценических трактовок роли Снегурочки (Г. Федотова, В. Комиссаржевская, Л. Макарова): какой из образов, созданных актрисами, соответствует вашим представлениям о героине сказки? Кому из актрис, исполняющих роль главной героини сказки, удалось передать «чудо» превращения Снегурочки?
      Возможность для сопоставления сценических трактовок роли Снегурочки и выбор учениками одной из них — богатая сценическая история пьесы. Мы предлагаем ученикам три варианта исполнения роли главной героини сказки с показом фотографий.
      Перед нами Гликерия Федотова, исполнявшая роль Снегурочки в спектакле, поставленном 11 мая 1873 года в Большом театре под руководством самого А. Н. Островского. Снегурочка (Гликерия Федотова) воспринималась как милое, полное поэзии, трогающее своей чистотой и наивностью дитя. И каждое ее появление на сцене вызывало у зрителя невольную улыбку нежного сочувствия. Ее Снегурочка с самого начала таила грусть, и в дальнейших сценах лишь последовательно обострялось это основное душевное состояние. Даже принципиальные противники спектакля говорили о поэтичности ее исполнения. У Снегурочки Федотовой был милый, детски-трогательный облик, а игра была свободной от фальши и напряжения. Между тем зритель так и не увидел другую Снегурочку в финале пьесы: чудодейственный венок не совершал превращения, а только все больше оттенял прежние ее настроения.
      Снегурочка В. Комиссаржевской, наоборот, начинала «сгорать» уже в Прологе сказки. Талант Комиссаржевской явился своеобразным ответом на тот вызов, который бросил А. Н. Островский в 70—80-х годах русскому театру. Холодная, затерянная в лесных дебрях в Прологе Снегурочка Комиссаржевской уже в реплике о Леле давала понять зрителю, какое у нее горячее сердце. Актриса очень тонко сумела почувствовать значимость поэтической формы драмы. Умение передать через стиховую интонацию разнообразные оттенки чувства, раскрыть в поэтическом тексте богатую смысловую игру лежало в природе дарования актрисы. И вот, озаренная в финале всеохватывающей силой любви, она сгорает в ней, ее хрупкое существо не выдерживает пожара человеческих чувств.
      В постановке Ленинградского БДТ (1967 г.) роль Снегурочки исполняла Л. Макарова. Ее Снегурочка — с огромными голубыми глазами, испуганная — передавала удивительную пластику движений, словно все время хотела раздвинуть круг теснящихся подле нее любопытных берендеев. В самом начале пьесы на сцене появлялась жизнерадостная, беззаботная, оживленная, незнакомая с грустью Снегурочка. Первые огорчения, причиняемые ей Лелем, вызывали у нее лишь чувство досады. Однако чудесный, волшебный венок производил в душе Снегурочки перелом, который актриса передавала ярко, с сильным чувством, со всем трепетом проснувшейся в ее душе любви. С этого момента в ней происходит все усиливающееся нарастание человеческого чувства: жажда тепла, ласки и счастья.
      Творческое задание по сопоставлению фотографий и сценических трактовок роли Снегурочки подготавливало учеников к выразительному чтению сцены чудесного преображения героини на заключительном уроке.

Урок 4
«Чудное мгновенье...»

      Включение в анализ художественного текста сценических трактовок роли Снегурочки позволило выразить разнообразие мнений и оценок, уточнить собственные ощущения и представления учеников, подготовить к выразительному чтению сцены чудесного преображения Снегурочки (действие 4, явление 2).
      Чтение финальной сцены завершает первую часть урока. На заключительном уроке мы возвращаемся к вопросу, оказавшемуся сложным и спорным для учеников на первых уроках. Теперь мы предлагаем ученикам подумать над такими вопросами: почему царь Берендей, выражая отношение всех берендеев к произошедшему чуду, произносит слова о том, что «печальная Снегурочки кончина... тревожить нас не может»? Каково ваше отношение к финалу сказки? Почему мудрый царь называет «печальную кончину» Снегурочки «чудесной гибелью»? Как вы думаете, в чем разница в значении слов «гибель» и «кончина»? (Гибель «чудесная», кончина «печальная».)
      Эти вопросы способствуют созданию проблемной ситуации.
      Поиски ответов на них, доказательства и отстаивание собственной позиции учеников, по нашим наблюдениям, выводят учеников к философскому пониманию художественного текста, создают возможность осмыслить его в целом.
      Одна группа ребят в своих рассуждениях настаивала на неприятии финала сказки А. Н. Островского, а потому и не соглашалась с заключительными словами Берендея. Ответы этих учеников отличает повышенная эмоциональность и крайняя субъективность восприятия, выраженная в частичном искажении авторского смысла. Экспрессивность читательских чувств рождает противоречивость в осмыслении художественного произведения. Например, ответ одной ученицы: «Мне очень грустно оттого, что Снегурочка погибла. Ведь она смогла полюбить, ну почему же, почему она гибнет?! Это несправедливо. Почему автор сохранил сказочную концовку, ведь его Снегурочка столько страдала, ей было так тяжело и одиноко? Я могу согласиться, что Мизгирь наказан за свою гордость, самоуверенность. О нем не будут, наверное, вспоминать берендеи. Но Снегурочку мне жалко. Я не согласна со словами царя. Это очень жестоко по отношению к Снегурочке. И как же это может не тревожить?»
      А вот другой вариант ответа: «Гибель Снегурочки в сказке А. Н. Островского я считаю очень жестокой. А такое отношение к этому событию мудрого царя, который лучше других берендеев умеет видеть и ценить красоту, искренние человеческие чувства, мне все равно трудно объяснить. Конечно, к берендеям вернулось солнце, но какой ценой? Снегурочка в сказке А. Н. Островского действительно оказывается жертвой, как ее называет царь Берендей. Поэтому и гибель ее не тревожит берендеев, но во мне все сопротивляется, когда я вспоминаю конец этой сказки. Так не должно было случиться, финал должен быть другим!»
      Ответы другой группы учеников, напротив, демонстрировали совпадение собственного понимания с авторской позицией: «Все события, произошедшие в этот день, были заглушены главным; к берендеям вернулось солнце, а вместе с тем и жизнь. А это важнее для людей. Мне кажется, что так считал и сам Островский. Поэтому гибель холодной Снегурочки и Мизгиря могут лишь опечалить на какое-то время берендеев, но тревожить в такой день не могут». «Чудесная» гибель Снегурочки, так называет ее царь Берендей. Конечно, разве это не чудо, когда снежная, холодная Снегурочка произносит перед своей гибелью слова: «В очах огонь!.. и в сердце... и в крови во всей огонь...»? Случилось невозможное: Снегурочка полюбила, как может любить только человек. И это превращение таинственной, волшебной Снегурочки в живую обязательно должно привести к ее гибели.
      Работы последней группы учеников выделяет стремление мотивировать авторское решение финала сказки развитием драматического действия, природой конфликта, пониманием философского смысла сказочной пьесы: «Слова Берендея звучат жестоко. И мне тоже жалко волшебную Снегурочку. Но почему же сам царь называет ее гибель „чудесной“? И, вспоминая все события сказки, я начинаю понимать, что это не жестокость, а это закон человеческой жизни. Ведь Снегурочка хотела стать такой, как они, люди. Ее душа тянулась к живому. Но может ли быть живой волшебная снежная девушка? Такое может быть только в сказке. И почувствовать, что такое любовь, ей помог волшебный венок. Снегурочка только несколько мгновений была такой, как берендеи, это невозможное происходит в сказке, потому что так захотел сам автор. И гибель неживой Снегурочки от живого чувства может быть действительно названа „чудесной“. Я думаю, что царь Берендей произносит не жестокие, а мудрые слова в конце пьесы».
      «Сказка „Снегурочка“ показывает вечную борьбу добра и зла, но совсем не сказочные беды и невзгоды людей происходят от их равнодушия, нежелания помочь друг другу. Мы чувствуем автора в сказке и его позицию, когда он говорит словами царя Берендея: „В сердцах людей заметил я остуду...“ Поняв, что берендеев может спасти только любовь и красота, они обратились к этому чувству, заставив и Снегурочку желать этого. Она с их помощью растопила ледяное сердечко, но в большей степени ее спасло и помогло волшебство. Смысл жизни людей — в любви и согласии со всем земным. Мне кажется, в этом и смысл сказки Островского. В сказке „Снегурочка“ зло наказано, а гибель Снегурочки не может остановить вечный круговорот жизни. Поэтому царь Берендей произносит в финале: „Изгоним же последний стужи след из наших душ“».
      «Кончина — это прекращение жизни, а гибель — разрушение, уничтожение. Такое значение этих слов я прочитал в „Словаре русского языка“ С. И. Ожегова. Почему же А. Н. Островский решил доверить именно царю Берендею эти слова? Вначале мудрый царь называет таяние Снегурочки „кончиной“. И мне кажется, что так воспринимают это все берендеи. Снегурочка была, и вдруг ее не стало. Жизнь ее как будто кончилась, и она исчезла. И это печально, грустно, что ее уже нет, что она растаяла. Все берендеи были удивлены тем, что произошло на их глазах, потому что для них это чудо, диво. Они в изумлении восклицают: „О диво! полюбила Снегурочка!“ Но только мудрый царь Берендей понимает больше, чем все остальные герои сказки А. Н. Островского! Он сам, уже не для берендеев, а для нас, читателей, произносит слова о „чудесной гибели“ волшебной Снегурочки. Чувство, которое так желала получить героиня сказки, и погубило ее. Но она погибла, а не умерла, мечтая быть похожей на живых людей. И это чудо произошло. Я думаю, что эта сказка А. Н. Островского не только о Снегурочке, а о смысле жизни любого человека. Быть счастливым очень трудно, но возможно. Такое представление лично у меня сложилось об авторе, написавшем весеннюю сказку „Снегурочка“».
      Урок завершает прослушивание музыкальной сцены таяния Снегурочки и финального хора берендеев из оперы Н. А. Римского-Корсакова. Многократное включение в анализ художественного текста фрагментов из оперы композитора, прослушивание оперы в аудиозаписи большей части учеников нашего класса создают возможность для сопоставления пьесы-сказки А. Н. Островского с музыкальной интерпретацией Н. А. Римского-Корсакова. Лирическая сказка драматурга включает в себя много смыслов. Мы предлагаем ребятам после прослушивания следующие вопросы: как вы думаете, почему А. Н. Островский назвал музыку Н. А. Римского-Корсакова к «сцене таяния» чудесной и удивительной? Какие чувства вызывает у вас музыка композитора? Сказочна ли она? Изменило ли прослушивание оперы Н. А. Римского-Корсакова ваше представление о сказочной пьесе А. Н. Островского? Как вы думаете, удалось ли композитору разгадать загадку сказки писателя? Что может «тревожить» человека, слушающего музыку Н. А. Римского-Корсакова?
      «Вдохновение Римского-Корсакова теплится ровным светом, но в иные моменты музыка углубляется для постижения лишь слышимых тайников и истоков жизни, о которых слово, будучи связано явью, невольно ДОЛЖНО молчать...» — писал о «Снегурочке» Б. Асафьев. Одним из таких моментов является музыкальная сцена таяния Снегурочки. Здесь звучит последнее ариозо Снегурочки, состоящее из нескольких эпизодов. Все эти мелодии уже звучали в партии Снегурочки ранее — в арии и ариетте Пролога, в ариозо всех предыдущих актов. Но как эти знакомые темы преображены теперь? Некогда холодные, то игриво-танцевальные, то медлительно-задумчивые, они звучат здесь по-человечески тепло и лирически проникновенно. И поэтому незащищенность Снегурочки, ее обреченность кажутся особенно трагичными. И все-таки в музыке нет мрака и горечи. Прозрачно звучит у скрипки основная мелодия. Чудесное, таинственное ощущение рождает тема Снегурочки. Последнее обращение ее к любимому: «О милый мой, твоя, твоя...» Звучит оно трогательно и светло, как прощание с обретенной любовью и с жизнью. Наконец, и эта мелодия, становясь все прозрачней, воздушней, медленно исчезает, истаивает, как и сама Снегурочка. Музыка оставляет ощущение чарующей красоты, трепета, дрожания воздуха, льющейся струи света. Интонации вздоха-стона, которым возвращен первоначальный смысл, — это любовный стон, а не стон страдания.
      В заключение нам бы хотелось привести некоторые из работ, демонстрирующие, как справилась ученики с таким вариантом творческого задания.
      «Музыка Н. А. Римского-Корсакова в опере „Снегурочка“ рождает очень много разных чувств: она заставляла меня удивляться, восхищаться, грустить. Она помогала мне представить лучше сказочных героев: Лешего, Весну, Мороза. Слушая ее, я представлял веселого, красивого, талантливого Леля, обиженную Купаву, гордого Мизгиря, мудрого Берендея. Она помогала мне ярче представить этих героев. Я прослушал всю оперу. Меня поразила сцена таяния Снегурочки, в которой музыка композитора Римского-Корсакова как будто спорит со словами царя Берендея из сказки А. Н. Островского. Музыка в этой сцене рождает странные чувства: она совсем не сказочная и не похожа на ту, которую я слышал раньше. От этой музыки у меня возникает чувство жалости, печали и почему-то тихой радости за Снегурочку. Странно, но музыка и тревожит, и успокаивает одновременно. И еще, когда я слушал музыку, то мне казалось, что ее мог написать счастливый человек, который верит, что самое чудесное, таинственное человеческое чувство — любовь».
      «По-моему, Островский очень точно назвал музыку Римского-Корсакова „чудесной“ и „удивительной“, потому что она о самом красивом человеческом чувстве — о любви. То, что выразил в словах Островский, удалось передать в музыке Римскому-Корсакову. Мне кажется, что музыка композитора поддерживает веру писателя в чудо, которое произошло со Снегурочкой: она полюбила. Но музыка еще заставляет нас и грустить, потому что чудо это сохранить почти невозможно, ведь Снегурочка тает. Мне трудно разобраться в своих чувствах, когда я слушаю эту музыку. Они переполняют меня, и мне трудно найти слова, чтобы выразить их. Но молчать о чувствах, которые рождает эта музыка, невозможно, грусть и восторг, надежду и тревогу заставляет меня переживать эта мелодия. Эта музыка о судьбе и гибели Снегурочки и о любом человеке. И я жалею Снегурочку потому, что вместе с ее исчезновением пропадает красота. Но жизнь не прекращается. Снегурочка тает от любви, потому что не желает знать других законов, кроме законов настоящей человеческой жизни».

¹ Голубков В. В. Художественное мастерство И. С. Тургенева. — М.: Учпедгиз, 1955; Зверс T. В. Нравственное и эстетическое воспитание учащихся при изучении литературного пейзажа в 5—6 классах. — Л., 1967.
² Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем. Письма. — М.; Л., 1961. — Т. 1. — С. 436.
³ В этих целях можно использовать и диафильм «Тургенев в Спасском-Лутовинове». Учебный диафильм для 6 класса. Ленинградское отделение Педобщества РСФСР. — Л., 1972.
⁴ Тургенев И. С. Довольно // Полн. собр. соч. — М.; Л., 1965. — Т. 9. — С. 120.
⁵ Островский А. Н. Полн. собр. соч. — М., 1952. — Т. 13. — С. 184.
⁶ Островский А. Н. Полн. собр. соч. — М., 1952. — Т. 13. — С. 183.
⁷ Там же. — С. 185.
⁸ Буренин В. С. Петербургские ведомости. — 1873. — С. 9; Чебышев-Дмитриев А. Сын Отечества. — М., 1873. — 18 сентября. — С. 4.
⁹ Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. — М., 1955. — C. 131.
¹⁰ Старостина Г. В. Древнерусская литература и народная культура в пьесах А. Н. Островского. — Ульяновск, 1955. — С. 26.