Изучение повести Н. В. Гоголя «Шинель»

       XX век заново открывает творчество Гоголя. Хаотичному сознанию современного человека оказались близки гоголевский стиль и мировоззрение. Но читаются его произведения школьниками непросто: восьмиклассникам необходимо сделать над собой усилие, чтобы разобраться в собственном восприятии и не запутаться в фантасмагории «Петербургских повестей».
      Начнем изучение повести «Шинель» с заочной экскурсии «Петербург — город призраков». Задача экскурсии — показать мрачную фантастичность гоголевского Петербурга. Сначала расскажем о приезде Гоголя в Петербург. Материал для лекции можно найти в книгах Вересаева, Набокова и других авторов. В зависимости от особенностей класса лекция может принадлежать учителю либо может быть подготовлена как несколько выступлений учеников: доклады или выразительное чтение писем Гоголя и воспоминаний современников. Пусть ученики ответят на вопросы, чего ожидал Гоголь от Петербурга, каким его себе представлял и как встретила его столица империи. Чем изумила и чем испугала малороссийского жителя? Как преобразила фантазия Гоголя реальные события? Гоголь мечтал о Петербурге, он летел покорять столицу, чувствовал себя полным сил; но вскоре безденежье, унылая петербургская атмосфера, чиновничий труд подействовали угнетающе. Все преобразилось, когда Гоголь стал литератором, — он играет, жонглирует своим юмором, он просто не может не превратить обыденность в фарс.
      Затем вспомним, каков Петербург в известных ученикам произведениях, каков Петербург как повествовательное пространство. «Ночь перед Рождеством» — ослепляющий Вакулу блеск; «Портрет» — демоническая власть денег. Гоголь преображает реальный город.
      Завершит экскурсию прогулка по Невскому проспекту: прослушаем и обсудим подготовленное выразительное чтение учеников. Предлагаем такие фрагменты:
      1. «Нет ничего лучше Невского проспекта... Кажется, человек встреченный на Невском проспекте...» Рассказчик увлечен и восхищен этой дивной улицей — «красавицей нашей столицы». Но присмотримся внимательнее; среди изученных школьниками произведений есть такое, которое открывается столь же неуемными восторгами рассказчика по поводу... Ученики вспоминают бекешу Ивана Ивановича. Восхищение и его предмет не соответствуют друг другу. Гоголь играет с читателем. Кто бы мог так восторгаться Невским проспектом? Деревенский простак. Но ведь Гоголь вовсе не таков.
      2. Следующий фрагмент о характерах: «Создатель! Какие странные характеры встречаются на Невском проспекте!.. Но бьет три часа, и выставка оканчивается, толпа редеет...» В чем же состоит необычайность характера? Оказывается, это щегольской сюртук или превосходные бакенбарды. Знакомый нам парад предметов, замещающих человеческую суть. Гоголь словно надевает маску наивного простачка. Зачем эта игра с читателем? Вспомним содержание повести. Пошляк Пирогов оказывается гораздо жизнеспособнее художника Пискарева.
      Итак, читателю открывается движение образа города: праздничная притягательность столицы; Петербург — губитель душ; город, где царит чертовщина и процветает пошлость. Петербург — полноправный герой повести «Шинель». Мир чиновников, в котором развивается конфликт произведения, — для ХIХ века специфически петербургский мир, тема главного героя — «маленького человека», тема, родившаяся в Петербурге, петербургский климат, ускоривший смерть героя, петербургский ветер, петербургские площади, петербургские улицы — Гоголь делает город участником и причиной происходящих событий. Главный предмет повествования — шинель. Поэтому важно вспомнить историю Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича — их бездуховную, опредмеченную жизнь. Экскурсия настроит учеников на общение с противоречивым и фантастическим романтическим повествованием. Ее объем можно варьировать, она не требует целого урока.
      В качестве домашнего задания предлагаем следующие вопросы. Вопросы должны выяснить восприятие учеников и сформировать установку на анализ. Покажем ученикам разные полюса в авторской оценке героя, столкнем противоречия: Башмачкин ничтожно-комичен, трогателен и страшен.
      1. Когда вы смеялись над героем и когда сочувствовали ему?
      2. Какое событие повести становится кульминационным?
      3. Почему Гоголь заканчивает повесть анекдотом?
      4. Опишите петербургскую площадь, на которой происходит ограбление Акакия Акакиевича.
      5. Сочините предсмертный монолог Акакия Акакиевича.
      6. Почему значительное лицо называет Акакия Акакиевича «молодым человеком»? «Что, что, что? — сказал значительное лицо. — Откуда вы набрались такого духу? Откуда вы мыслей таких набрались? Что за буйство такое распространилось между молодыми людьми против начальников и высших!»
      7. Объясните эпитет при описании бессилия квартального: «...один раз обыкновенный взрослый поросенок, кинувшись из какого-то частного дома, сшиб его с ног...»
      8. В каком из фрагментов, по-вашему, отчетливее выражается авторское отношение к герою: «...всегда что-нибудь да прилипало к его вицмундиру: или сенца кусочек, или какая-нибудь ниточка; к тому же он имел особенное искусство, ходя по улице, поспевать под окно именно в то самое время, когда из него выбрасывали всякую дрянь, и оттого вечно уносил на своей шляпе арбузные и дынные корки и тому подобный вздор» или: «С этих пор как будто самое существование его сделалось как-то полнее, как будто бы он женился, как будто какой-то другой человек присутствовал с ним, как будто он был не один, а какая-то приятная подруга жизни согласилась с ним проходить вместе жизненную дорогу, — и подруга эта была не кто другая, как та же шинель на толстой вате, на крепкой подкладке без износу»?
      9. Кто является истинным героем повести: Акакий Акакиевич Башмачкин или шинель?
      Можно начать разговор, столкнув два отзыва современников о повести. Предложим ученикам высказаться по поводу оценки повести Аполлоном Григорьевым: согласны они с нею или нет? «...В образе Акакия Акакиевича поэт начертал последнюю грань обмеления Божьего создания до той степени, что вещь, и вещь самая ничтожная, становится для человека источником беспредельной радости и уничтожающего горя, до того, что шинель делается трагическим fatum в жизни существа, созданного по образу и подобию Вечного; волос становится дыбом от злобно-холодного юмора, с которым следится это обмеление...» Итак, Акакий Акакиевич — «последняя грань обмеления Божьего создания» — это первая интересующая нас мысль критика и вторая — оценка авторского отношения к герою: «злобно-холодный юмор». ХIХ век был гораздо гуманнее нашего времени — современные школьники часто довольно циничны в своих высказываниях. И для обострения конфликта можно столкнуть оценку Аполлона Григорьева с воспоминанием П. Анненкова о впечатлении, произведенном на Гоголя анекдотом о чиновнике, потерявшем ружье: «Все смеялись анекдоту... исключая Гоголя, который выслушал его задумчиво и опустил голову. Анекдот был первой мыслию чудной повести его «Шинель».
      В ходе дискуссии по домашнему заданию определяются вопросы, которые необходимо прояснить. Мы должны решить, достоин ли Башмачкин человеческого звания или он полное ничтожество, понять, кто же в повести занимает более значительное место — Акакий Акакиевич или шинель и определить, как автор относится к своему герою. Таков круг вопросов.

      Урок 1. «Башмачкин — несчастный или посмешище?» Попытаемся прояснить истинное авторское отношение к персонажу: Гоголь сочувствует или издевается? Посмотрим, как автор представляет героя читателю. Каков Акакий Акакиевич в департаменте — с другими, какова его внутренняя жизнь, и, наконец, авторский портрет Акакия Акакиевича — сцена крестин. Параллельно начнем работу над выразительным чтением учеников (сцены «крестины», «бумажки», «вечер Акакия Акакиевича»). Постараемся добиться разного лирического звучания фрагментов. Ученики должны доказать верность выбранной ими интонации.
      Сцена крестин проникнута язвительностью и сарказмом, ее персонажи — картонные куклы. Но эпизод в департаменте опрокидывает читательское впечатление: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» По действию, произведенному ими, по той трактовке, которую дает им Гоголь, это слова юродивого. «Се человек!» — восклицает Гоголь. Христианская идея человеколюбия не находит никакого развития в характерах персонажей — это лирическая нота повести, лично авторская. Итак, Гоголь дает два противоположных и даже несовместимых полюса в портрете героя. Возвышает ли Гоголь Башмачкина над окружающими?
      Сравнение вечеров Акакия Акакиевича с обычным отдыхом департаментских чиновников оказывается отнюдь не в пользу последних. Сочиним «вечерний» портрет Акакия Акакиевича. Он оказывается тепл и даже по-своему обаятелен. Однако Гоголь заключает сопоставление сатирическим пассажем — он противопоставляет пустоту пошлости, и здесь не может быть лучшего.
      Появление шинели приоткрывает душевный мир героя. Подберем эпитеты к шинели с точки зрения Акакия Акакиевича. Что же такое шинель для него: фетиш или второе рождение? Для ответа на этот вопрос посмотрим, как появилась шинель в жизни героя и что изменилось с ее появлением.
      Почему Акакию Акакиевичу приходится шить новую шинель? Выясняем, что это не его решение: Петр — вот жестокий фатум. Составим киносценарий «решающего» диалога с Петром. Сценарий в полной мере выявит и реализует эту мысль: Башмачкин чувствует себя обреченным.
      Какие перемены вносит появление шинели в жизнь героя? Прежде всего, статус Акакия Акакиевича в глазах сослуживцев резко повышается. Но, обнаруживая эту перемену, ученики видят и ее формальность, пустоту.
      Домашнее задание. Происходит ли внутреннее преображение Башмачкина? Мы начнем обсуждение этого вопроса на уроке. Однако здесь сложно быстро прийти к единому мнению. Задача этого вопроса — наметить дальнейший маршрут анализа. Ученики размышляют на эту тему дома, готовят выразительное чтение фрагмента «пост Башмачкина», сочиняют (или подбирают) музыкальное сопровождение к эпизоду «Акакий Акакиевич идет в гости», придумывают киносценарий «Катастрофа» по эпизоду «воровство шинели» (ученик выбирает одно из заданий по желанию).

      Урок 2. «Жизнь и смерть чиновника Башмачкина». Урок начинаем с обсуждения домашнего задания. Чтобы ответить на его центральный вопрос, обсудим сначала варианты выразительного чтения и выясним, каково отношение автора к своему герою. Ученики с удивлением замечают, что Гоголь не насмехается над героем. Это человечек, пусть и неказистый, и жалкий.
      Обнаруживается, что и их собственное отношение к Башмачкину тоже достаточно теплое. Подобранная школьниками музыка звучит светло и нежно. Правда, свет этот тихий и робкий, часто звучит единственный инструмент (тоскливая скрипка), есть настроение тревоги, даже обреченности. Впрочем, есть и абсолютно другие музыкальные аккомпанементы — цирковая музыка с настроением фарсовым, «хихикающим», как сказал один из ребят, тромбоном.
      Истинно самая напряженная точка в реальной жизни Акакия Акакиевича — сцена катастрофы, воровство шинели. Апатичный и всегда робкий Акакий Акакиевич переживает здесь истинное потрясение. Ученики, размышляя над домашним вопросом, отмечают все внешние признаки оживления: мчится, кричит, возмущается — какая буря чувств и эмоций! Но причина оживления героя — ужас, а на смену страху приходят только больший страх и оцепенение. Заметим, что Гоголь не дает прямой речи персонажа — только пересказ. Акакий Акакиевич остается бессловесным в критическую минуту своей жизни. Во многих вариантах сценариев ограбление происходит в полной тишине, под скрип снега. Акакий Акакиевич раскрывает рот, словно рыба, — и в кадре только его перепуганное лицо.
      Можно ли сказать, что с героем происходит преображение, перерождение? Скорее всего, нет, потрясение, пожалуй. Посмертная «жизнь» Акакия Акакиевича гораздо более ярка. Смерть разделяет повесть на две части. Тема урока «Жизнь и смерть чиновника Башмачкина».
      Представьте, что истории с мертвецом нет и повесть заканчивается смертью Акакия Акакиевича. Что это меняет? Найдем «литературного брата» — такую же чиновничью историю. Вспомним чеховский анекдот о Червякове. Умер никчемнейший смешной человечишка. И в этом убеждает ироническая эпитафия Гоголя: «И Петербург остался без Акакия Акакиевича...»
      Сравним историю о чиновнике, купившем ружье, и ее перевоплощение в «Шинели». Гоголь почти целиком использует сюжет, за исключением финала: чиновничьи деньги — ничтожная сумма и не спасают шинели Акакия Акакиевича. Гоголю нужна смерть героя. Зачем? Кто в ней виноват?
      Этот вопрос обращает нас к сюжету со значительным лицом. Прочтем по ролям диалог в кабинете значительного лица, оправдывая выбор интонации.
      Почему у значительного лица нет имени? Он такой же винтик, как Акакий Акакиевич, только на другой ступеньке. Интересна инсценировка, воплощающая эту мысль: значительное лицо репетирует перед зеркалом и вдруг вбегает дочь или стучит жена. Класс от души веселится. Почему же Акакию Акакиевичу не смешно поведение значительного лица? Он не чувствует себя человеком: подчиненным, переписчиком, канцелярским служащим — но не человеком!
      Зачем тогда явление призрака, если жалеть не о чем? За что наказывается значительное лицо? Ученики говорят о его бесчеловечности, равнодушии к несчастному — в нем нет любви к ближнему своему, значительное лицо нарушает главную заповедь: «Возлюби ближнего своего». И Акакий Акакиевич оказывается мстителем. Но его ли это роль?
      Предлагаем ученикам дискуссию. Акакий Акакиевич становится страшным судом для значительного лица. Акакий Акакиевич — грозный мститель: возможно ли такое? Мог ли Акакий Акакиевич стать мстителем? Мы дадим время ученикам на подготовку. Ребята обсуждают этот вопрос в парах и затем высказываются. Им необходимо уяснить понятия: мщение, суд, возмездие; сравнить сцены ограбления и мщения — они почти зеркальны. За исключением того, что теперь Акакий Акакиевич — главное действующее лицо. Это доказывается следующим. Обратим внимание на то, что в повести почти нет речи Акакия Акакиевича. Почему так? Суд мертвеца — самое осмысленное и значительное высказывание героя. Как звучит голос Акакия Акакиевича — мертвеца? Все эти частные вопросы помогут школьникам.
      В итоге дискуссии скажем о мотиве мести в гоголевском творчестве вообще. Скажем о том, каков был изначальный замысел повести. Гоголь начал работу над нею с финала — первый набросок 1839 года «Повесть о чиновнике, крадущем шинели». Видимо, идея возмездия, такой реабилитации человеческого существования была изначально важна для автора. Глубокое сочувствие к каждому человеку, способность видеть в каждом ничтожном существе Божье творение определяют финал повести — Страшный суд для значительного лица. Итак, Акакий Акакиевич преображается, но — в запредельном пространстве, реальное прижизненное преображение героя было невозможно. Происходящее действительно компенсация за «никем не примеченную» человеческую жизнь, не примеченную даже самим человеком. Так больно ранит Гоголя ничтожность человеческого существования, что ему необходима компенсация здесь, на земле.
      Завершить изучение повести и провести дискуссию можно с помощью творческих заданий:

      1. Конкурс актерского мастерства. Фрагменты для чтения:
      Диалоги Башмачкина и Петра.
      Башмачкин засыпает.
      Предвкушение шинели.
      Доктор говорит хозяйке о скорой смерти героя.
      Начало повести.

      2. Кинофестиваль (обсуждение сценариев):
      Башмачкин и значительное лицо.
      Мертвец и значительное лицо.
      Башмачкин впервые надевает шинель.
      Акакий Акакиевич возвращается ограбленный — диалог с хозяйкой.

      3. Конкурс импровизаций:
      Монолог Акакия Акакиевича, решающегося на пошив шинели.
      Рассказ о происшедшем от имени извозчика значительного лица.
      Рассказ о мертвеце от имени сослуживца Акакия Акакиевича, столкнувшегося с ним на улице.
      Слухи о мертвеце, передаваемые квартирной хозяйкой Башмачкина своей приятельнице.
      Рассказ Петра в пивной о своей работе.

      4. Сравнение мотива мщения призрака в повестях «Шинель» и «Пиковая дама».
      Пиковая дама, старуха, — явь для Германна, он делает ее реальной. «Неподвижная идея», живущая в голове Германна, его характер и одержимость дают призраку власть. Возмездие призрака реально, оно разрушает жизнь героя.
      Результат мщения гоголевского призрака комичен и ничтожен. Но явление призрака абсолютно реально, мертвец материален. Это бунт автора против человеческой пошлости и равнодушия к собственной жизни.
      Ученики объединяются в группы в зависимости от выбранного задания, и получается своеобразный урок-концерт. Дома каждый ученик готовит творческое задание и письменный план ответа на вопрос: «Мог ли Акакий Акакиевич стать мстителем?» В классе проходит обсуждение в группах, которое завершают выступления и взаимная критика чтецов, актеров, сценаристов и т. д.

Система уроков по повести Н. В. Гоголя «Шинель»

«У счастья нет завтрашнего дня»
(Повесть И. С. Тургенева «Ася»)

      На изучение повести программой отводится 3 урока. Данная статья предлагает ход размышления учеников над повестью в следующей системе уроков: урок 1 — «Счастливые лица», или Первое знакомство с героями; урок 2 — Отношение героя к Асе («Я с любопытством наблюдал за ней»); урок 3 — Размышления о счастье («Завтра я буду счастлив!»).

      Урок 1. «Счастливые лица», или Первое знакомство с героями. Мы знакомимся с героем повести с первой же строчки и тут же узнаем, что он рассказывает о своем прошлом, о своей молодости: «Мне было тогда лет двадцать пять, — начал Н. Н., — дела давно минувших дней, как видите». Рассказчик — безымянный, как читатель заметит на протяжении всей повести, — в начале своей истории задает то настроение, в каком он пребывал в молодости: «Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы еще не успели завестись — я жил без оглядки, делал, что хотел, процветал, одним словом» (гл. 1). В этой же главе читатель может составить свое представление о герое-рассказчике. Прочитаем: «Я путешествовал без всякой цели, без плана; останавливался везде, где мне нравилось, и отправлялся тотчас далее, как только чувствовал желание видеть новые лица — именно лица. Меня занимали исключительно одни люди». Итак, молодого человека привлекают люди, вернее, лица: «Меня забавляло наблюдать людей... да я даже не наблюдал их — я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытным любопытством»; и природа: «Природа действовала на меня чрезвычайно». Герой повести Н. Н. — человек с чувством: в начале той истории, ради которой затевается повествование, он «сидел... на своей любимой скамье и глядел то на реку, то на небо, то на виноградники», вечерние запахи, вид Рейна, звуки вальса с того берега занимают его, душа его отдыхает. Но звуки музыки, смех, веселые голоса на другом берегу влекут его, и Н. Н. отправляется на коммерш — праздник немецких студентов, атмосфера которого полностью соответствует тому, что любит герой, ради чего путешествует: «Мне было весело смотреть на лица студентов; их объятия, восклицания, невинное кокетничанье молодости, горящие взгляды, смех без причины — лучший смех на свете — все это радостное кипенье жизни юной, свежей, этот порыв вперед — куда бы то ни было, лишь бы вперед, — это добродушное раздолье меня трогало и поджигало» (гл. 2). Но тут-то и начинается собственно сюжет повести, история знакомства Н. Н. с Асей. Несмотря на то что герой за границей «избегал русских», новое знакомство сразу привлекло его, что заметно из тех зарисовок, которыми Н. Н. очерчивает Гагина и Асю: «Гагин мне понравился тотчас. Есть на свете такие счастливые лица: глядеть на них всякому любо, точно они греют вас или гладят. У Гагина было именно такое лицо, милое, ласковое, с большими глазами и мягкими, курчавыми волосами. Говорил он так, что, даже не видя его лица, вы по одному звуку его голоса чувствовали, что он улыбается». Все в этом портрете говорит о расположении Н. Н. к Гагину. Его сестра также вызывает симпатию у героя: она «с первого взгляда показалась мне очень миловидной». Знакомство не предвещает ничего трагичного: так же как и раньше, но с симпатичными ему людьми, Н. Н. любуется Рейном под звуки долетающего вальса, но интерес его к лицам теперь имеет точный адрес: он рассматривает Асю. Обращает внимание в описании Н. Н. девушки то, как пристально он вглядывается в нее. Первое, внешнее впечатление Н. Н. от Аси сменяется подробным описанием ее состояния, которое дает Н. Н., находясь в гостях у Гагиных: «Я не видал существа более подвижного. Ни одно мгновенье она не сидела смирно; вставала, убегала в дом и прибегала снова, напевала вполголоса, часто смеялась, и престранным образом: казалось, она смеялась не тому, что слышала, а разным мыслям, приходившим ей в голову. Ее большие глаза глядели прямо, светло, смело, но иногда веки ее слегка щурились, и тогда взор ее внезапно становился глубок и нежен» (гл. 2).
      Вопрос: Что в этом описании обнаруживает внимание Н. Н. к внутреннему миру девушки?
      Вечер, проведенный с Гагиными, сопровождается музыкой: сначала это та музыка, что привела Н. Н. на коммерш, затем уже вместе с Гагиными он слышит вальс, который, по словам Гагина, «шевелит в вас все романтические струны», в конце вечера звуки вальса, доносящиеся с того берега, уже казались герою «слаще и нежнее». Именно в этот момент Ася прощается с гостем: «Ася вдруг опустила голову, так что кудри ей на глаза упали, замолкла и вздохнула, а потом сказала нам, что хочет спать, и ушла в дом» (гл. 2); Н. Н. собирается ехать. Все вокруг кажется ему романтичным и праздничным: луна «заиграла по Рейну», «плошки, зажженные студентами в саду гостиницы, освещали снизу листья деревьев, что придавало им праздничный и фантастический вид» (гл. 2), — все это создало то обворожительное настроение, в котором пребывал герой весь вечер. Символом этого романтического вечера может стать в сознании читателя тот лунный столб, в который словно бы вплыл Н., переправляясь на свой берег: «Лунный столб опять тянулся золотым мостом через всю реку». Мост — то, что создано для соединения: берегов, городов, людей. Герой полон очарования прошедшим вечером, золотой лунный столб связывает его сейчас с новыми друзьями, и это настроение усиливается вновь долетавшими звуками вальса: «Словно на прощание примчались звуки старинного ланнеровского вальса». Герой полон «сладостным томлением беспредметных и бесконечных ожиданий». Он говорит о себе: «Я чувствовал себя счастливым... Но отчего я был счастлив? Я ничего не желал, я ни о чем не думал... Я был счастлив» (гл. 2).
      Задание: Подумайте, что значит это слово — счастье — в лексиконе героя. Вспомните, что, рисуя портрет Гагина, Н. Н. говорит: «Есть на свете такие счастливые лица: глядеть на них всякому любо, точно они греют вас или гладят». Идя на прогулку с Гагиным, герой замечает: «Гагин обратил мое внимание на некоторые счастливо освещенные места» (гл. 4).
      Первый день знакомства с Асей привел героя повести в состояние счастья, но он не анализирует, на что учитель обращает внимание учеников, причину этого состояния и вечером засыпает «как дитя в колыбели» (гл. 2). Следующий день начинается с визита Гагина.
      Вопрос: Что мы, читатели, узнаем из небольшой 3-й главы о новых друзьях Н. Н.?
      (Гагин, как и герой повести, также тонко чувствует природу: «Здравствуйте, — сказал Гагин, входя, — я вас раненько потревожил, но посмотрите, какое утро. Свежесть, роса, жаворонки поют...» (гл. 3). Гагин увлекается живописью, его работы вызывают такую оценку Н. Н.: «В его этюдах было много жизни и правды, что-то свободное и широкое; но ни один из них не был окончен, и рисунок показался мне небрежен и неверен. Я откровенно высказал ему мое мнение.
      — Да, да, — подхватил он со вздохом, — вы правы; все это очень плохо и незрело, что делать! Не учился я как следует, да и проклятая славянская распущенность берет свое. Пока мечтаешь о работе, так и паришь орлом: землю, кажется, сдвинул бы с места — а в исполнении тотчас слабеешь и устаешь» (гл. 3).)
      Вопросы: Подумайте, чем Гагин привлек героя повести, что в самом Гагине располагает к общению с ним. Попробуйте представить себе и описать сюжет возможной картины Гагина. Что в словах Гагина и в мнении о нем Н. Н. помогло вам в этом?
      Общительность Гагина, его художественная натура («в словах его слышался если не живописец, то уж наверное художник», гл. 4) определенно привлекли к нему Н. Н., но, чем дальше, тем отчетливее читатель видит, как внимание героя переходит к сестре Гагина — Асе. Вспомните, как пристально Н. Н. вглядывается в девушку при первом знакомстве, как быстро поднялся и стал прощаться герой, когда Ася ушла. И во время прогулки героя с Гагиным в горы, «на развалины» старинного замка, господин Н. сосредоточен на Асе (гл. 4). Он видит, как «стройный облик ее отчетливо и красиво рисовался на ясном небе», но отмечает это «с неприязненным чувством». Почему? Как говорит господин Н., «уже накануне заметил я в ней что-то напряженное, не совсем естественное...». «Она хочет удивить нас, — думал я, — к чему это? Что за детская выходка?» (гл. 4). И вправду, Ася шалит, карабкаясь по развалинам замка.
      В отношении господина Н. к ней появляется двойственное, противоречивое чувство: он и любуется Асей, ее грацией, и одновременно негодует: «Ее движения были очень милы, но мне по-прежнему было досадно на нее, хотя я невольно любовался ее легкостью и ловкостью». Что мешало господину Н. любоваться милой девушкой, которая ему явно нравится? Ответ мы найдем в его же словах: «Странная усмешка слегка подергивала ее брови...» Странная, то есть непонятная, но которую можно разгадать, чтоб она стала близкой, ясной, родной. Но, однако, господин Н., пристально наблюдавший за Асей («Она как будто застыдилась, опустила свои длинные ресницы и скромно подсела к нам, как виноватая»), видящий все мгновенные изменения в настроении девушки, тем не менее не смог или не сумел понять их причину. Потому, очевидно, после дня, проведенного с Асей и Гагиным, он «шел домой, ни о чем не размышляя, но с странной тяжестью на сердце, как вдруг меня поразил сильный, знакомый, но в Германии редкий запах. Я остановился и увидал возле дороги небольшую грядку конопли. Ее степной запах мгновенно напомнил мне родину и возбудил в душе страстную тоску по ней. Мне захотелось дышать русским воздухом, ходить по Русской земле. «Что я здесь делаю, зачем таскаюсь я в чужой стороне, между чужими?» (гл. 4).
      Вопрос для задания на дом: с каким настроением вы завершаете первое знакомство с героями?

      Урок 2. Отношение героя к Асе («Я с любопытством наблюдал за ней»). День, проведенный рядом с притягивающей его, но странной, не ясной ему девушкой, оставил на сердце героя «странную тяжесть», пробудил тоску по родине, хотя до того читатель видел в господине Н. переполнявшую его радость жизни, восторг от узнавания новых мест, новых лиц. Мысли героя теперь об Асе: «Я начал думать... думать об Асе». В его мыслях Ася представляется «капризной девочкой с натянутым смехом».
      Вопросы: Какое впечатление произвела Ася на вас? Как вы можете объяснить «досаду» Н. Н. на Асю? Почему, думая об Асе, Н. Н. вспоминает Галатею Рафаэля (учитель должен принести репродукцию картины): «Она сложена, как маленькая рафаэлевская Галатея в Фарнезине, — шептал я, — да; и она ему не сестра...» (гл. 4)? Объясните, рассмотрев репродукцию картины Рафаэля и перечитав первые главы повести, эту художественную ассоциацию Н. Н.
      Двойственное отношение героя к Асе продолжается тем больше, чем сильнее Ася притягивает Н. Н.: утром следующего дня он вновь идет к Гагиным: «Я уверял себя, что мне хочется повидаться с Гагиным, но втайне меня тянуло посмотреть, что станет делать Ася, так же ли она будет «чудить», как накануне» (гл. 5). Помните, день накануне, проведенный рядом с Асей, погрузил героя в состояние «странной тяжести на сердце». Новый день принес новые впечатления: Ася предстает перед Н. Н. «совершенно русской девушкой, да, простой девушкой... Она почти ничего не говорила, спокойно посматривала на свою работу, и черты ее приняли такое незначительное, будничное выражение, что невольно вспомнились наши доморощенные Кати и Маши. Для довершения сходства она принялась напевать вполголоса «Матушку, голубушку» (гл. 5). Герой вглядывается в Асю и вновь погружается в лирическое состояние: «Я глядел на ее желтоватое угасшее личико, вспоминал о вчерашних мечтаниях, и жаль мне было чего-то». О чем жалел Н. Н.?
      Размышляя об этом, обращаем внимание учеников на слово «поплелся» в следующей фразе (см. гл. 5), которым определяет свое следование за Гагиным на прогулку Н. Н., оставляя Асю дома. Ему явно не хотелось покидать Асю, но понимает ли он это сам? Вечером Н. Н. продолжает «наблюдать» за Асей и признается, что «ни тени кокетства, ни признака намеренно принятой роли я в ней не заметил; на этот раз не было возможности упрекнуть ее в неестественности».
      Вопрос: Что же заставляет Н. Н. вечером, дома, «невольно» сказать себе: «Что за хамелеон эта девушка!» (гл. 5)?
      Далее изо дня в день знакомство продолжается: «Я каждый день посещал Гагиных» (гл. 6). Отношение Н. Н. к Асе можно определить его же словами: «Я с любопытством наблюдал за ней». Что же видел герой в девушке? Читаем вслух: «Ася словно избегала меня, но уже не позволяла себе ни одной из тех шалостей, которые так удивили меня в первые два дня нашего знакомства. Она казалась втайне огорченной или смущенной; она и смеялась меньше» (гл. 5); «Я несколько раз заговаривал с ней об ее жизни в России, об ее прошедшем: она неохотно отвечала на мои расспросы» (гл. 6). Какой же предстает Ася в сознании Н. Н. в результате его наблюдений? «Словом, она являлась мне полузагадочным существом» (гл. 6). Н. Н. признается в том, что «она привлекала меня», но прежняя досада на Асю — из-за чего? — не прошла: «Самолюбивая до крайности, она привлекала меня, даже когда я сердился на нее» (гл. 6). Именно эта «полузагадочность», оставшаяся неразгаданной Н. Н. «странность» Аси и сердит его. Читателю уже ясно, что Н. Н. увлечен Асей. Его же сердитость, досада, нежелание или неспособность заглянуть в душу Асе не дают ему самому понять свое же состояние, и это становится предтечей печальной развязки их отношений. Даже сцена, которую случайно увидел Н. Н. (гл. 6), — разговор Гагина с Асей — приводит героя к неверному выводу: «Умеют же они притворяться! Но к чему? Что за охота меня морочить? Не ожидал я этого от него...» Саму же сцену Н. Н. называет «странный случай», «чувствительное объяснение». Он не пытается найти иного, чем первое, что пришло ему в голову, толкования увиденного, хотя взволнованные, судорожные слова Аси: «Нет, я никого не хочу любить, кроме тебя...» — уже должны были открыть герою смятение, в котором находится Ася.
      Вопросы: В чем причина столь странного поведения Н. Н.? Почему он, явно привязавшись к Асе, не пытается ее понять, узнать получше, а продолжает лишь «наблюдать» за ней?
      Может быть, нам поможет понять Н. Н. его же реплика: «Я не отдавал себе отчета в том, что во мне происходило» (гл. 7). По-детски обидевшись на Гагина и Асю за их тайну, Н. Н. ушел на несколько дней в горы — со щемящим чувством, предавшись созерцанию природы: «Я отдал себя всего тихой игре случайности» (гл. 7).
      Очевидно, что для Н. Н. еще не настало время анализировать свои чувства, потому он остается с обидой на Гагиных в душе. Возвращение же героя к Гагиным, как в первые дни знакомства, вызвало в Асе, как показалось герою, «неестественный смех, эти странные ужимки» (гл. 8) — и «досаду» Н. Н. Читатель, особенно читатель, любящий прозу И. С. Тургенева, уже увидел в быстро меняющемся поведении Аси при появлении Н. Н., в ее то замешательстве, робости, то нарочитом, бурном веселье приметы любви. Очевидно, это увидел и Гагин, потому он задает Н. Н. вопрос «Какого вы мнения об Асе?» (гл. 8) и затем рассказывает герою ее «историю». Отметим, что и вопрос, и история, и вся эта ситуация для Н. Н. оказалась неожиданной: «Я не ожидал, что он заговорит о ней». Реакция Н. Н. на рассказ: «Мне стало легко после гагинского рассказа», его желание скорее вернуться к Асе выдает нам влюбленного. Именно рассказ Гагина о необычной судьбе Аси, а не собственная внутренняя душевная работа обратил Н. Н. к душе Аси. Ему необходимо было чье-то пояснение той «странности» Аси, что всякий раз вызывала в нем досаду на Асю, а на самом деле — его внимание к ней. Теперь Н. Н. «...много понимал в ней» (гл. 9), потому что «я заглянул в эту душу». Итак, «ее душа мне нравилась», — впервые Н. Н. может определенно назвать свое отношение к Асе, но — как мы помним — произошло это с помощью рассказа Гагина. Теперь Н. Н. сам хочет разговаривать с Асей, он задает ей вопросы.
      Вопросы: Перечитайте 9-ю главу повести, беседу Н. Н. с Асей. Вспомните слова, которые произнес до того Гагин, рассказывая об Асе Н. Н.: «У ней ни одно чувство не бывает вполовину» (гл. 8). Сопоставьте слова Гагина об Асе: «Нет, Асе нужен герой, необыкновенный человек — или живописный пастух в горном ущелье» (гл. 8) — и ее слова, обращенные к Н. Н.: «Пойти куда-нибудь далеко, на молитву, на трудный подвиг, — продолжала она. — А то дни уходят, жизнь уйдет, а что мы сделали?» (гл. 9). Ответьте на вопросы, перечитав главу 9: что понял и чего не увидел в Асе Н. Н.? Как вы это объясните?
      Ася в разговоре с Н. Н. откровенна: она говорит ему впервые доверчиво о своем отце, делится мечтами, спрашивает наивно и требовательно: «А что вам нравится в женщинах?», смеется «тихим и легким» смехом, просит Н. Н. прочесть что-нибудь из романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин»... Душа Аси открыта перед героем. А как ведет себя Н. Н.? Его реакция на откровение Аси — «вы честолюбивы», на ее доверительное чтение лирических строк из «Евгения Онегина» — «У Пушкина не так».
      Вопрос: Почему Ася вспоминает слова любимой пушкинской героини — Татьяны из романа «Евгений Онегин» — слова, которые Татьяна говорит Онегину в момент драматичного для обоих финала? Прочитайте фрагмент сцены из романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин»:

      Вопрос: Подумайте, что в словах Татьяны, полюбившей Онегина в девичестве, теперь замужней дамы, созвучно тому чувству, которое переполняет Асю.
      Герою бы сейчас задуматься об этом, но Н. Н. растворен в своем новом состоянии, что так понятно: «Но мне было не до рассказов. Я глядел на нее, всю облитую ясным солнечным лучом, всю успокоенную и кроткую. Все радостно сияло вокруг нас, внизу, над нами — небо, земля и воды; сам воздух, казалось, был насыщен блеском» (гл. 9).
      Вопрос: Слышит ли Н. Н. Асю сейчас так, как она того хочет? Чтение вслух по ролям фрагмента их разговора: «Посмотрите, как хорошо! — сказал я, невольно понизив голос.
      — Да, хорошо! — так же тихо отвечала она, не смотря на меня. — Если б мы с вами были птицы, — как бы мы взвились, как бы полетели... Так бы и утонули в этой синеве... Но мы не птицы.
      — А крылья могут у нас вырасти, — заметил я.
      — Как так?
      — Поживете — узнаете. Есть чувства, которые поднимают нас от земли».
      «Не беспокойтесь, у вас будут крылья» — вот его ответ. Н. Н. словно бы — и в который раз! — отстает от душевных переживаний Аси, не успевает в своей внутренней душевной работе за движением, стремительным нарастанием ее чувств. Ася и Н. Н. чувствуют сильно — но в разных ритмах. Потому Н. Н. удивляет, «озадачивает» предложение Аси вальсировать, несмотря на то что вальс — это своеобразный полет вдвоем, о чем Ася и говорит ему: «Я попрошу брата сыграть нам вальс... Мы вообразим, что летаем, что у нас выросли крылья» (гл. 9).
      Заканчивается и этот день. Покинув дом Гагиных, Н. Н. оказывается в объятиях природы. Именно на ночной реке, в водах которой отражалось звездное небо, увеличивая пространство до бесконечного, Н. Н. «вдруг почувствовал тайное беспокойство на сердце» (гл. 10), вылившееся наконец в «жажду счастья». Но если Ася стремится к любви: «А я хотела бы быть Татьяной» (гл. 9), то Н. Н. еще не определился в своих чувствах: «Во мне зажглась жажда счастия. Я еще не смел назвать его по имени, — но счастья, счастья до пресыщения — вот чего хотел я, вот о чем томился» (гл. 10).
      Вопросы для домашнего задания: Почему у Аси появляется желание воспарить над землей? Понимает ли Н. Н. причину этого состояния девушки?

      Урок 3. Размышления о счастье («Завтра я буду счастлив!»). И на следующий день герой, отправляясь вновь к Гагиным, «...не спрашивал себя, влюблен ли я в Асю, но я много размышлял о ней, ее судьба меня занимала...»; «Я не думал о будущем — я о завтрашнем дне не думал; мне было очень хорошо» (гл. 11). Ася же, напротив, словно решила что-то для себя. Все ее слова, поведение говорят об этом: «Ася покраснела, когда я вошел в комнату», «Медленно обратились ко мне ее темные глаза», голос ее, как отмечает Н. Н., «неторопливый и глухой», она говорит Н. Н.: «Я нехорошо спала, всю ночь думала». Она, очевидно, решала свою судьбу, потому с «невинной доверчивостью», вызванной принятым решением, определением своей любви, Ася говорит Н. Н.: «Скажите мне, что я должна читать? Скажите, что я должна делать? Я все буду делать, что вы мне скажете». Такая степень откровенности, душевной отданности другому человеку объясняется только любовью к нему. Но Н. Н. еще этого не видит, потому на эти слова Аси он «не тотчас нашелся, что сказать ей». Н. Н. опять своими душевными переживаниями не успевает за порывами Аси, хотя герой видит, что «что-то происходило в ней, чего я не понимал. Ее взор часто останавливался на мне; сердце мое тихо сжималось под этим загадочным взором». Взор Аси для Н. Н. «загадочный» потому, что он «не смел» назвать свое счастье по имени, и оттого не прочел во взоре любовь. А слова Аси: «Крылья у меня уже выросли...» — разве это не признание в любви? Вчерашней легкости нет и следа, на предложение брата: «Хотите, я, по-вчерашнему, сыграю вам вальс?» Ася отвечает испугом: «Нет, нет, — возразила Ася и стиснула руки, — сегодня ни за что!» (гл. 12). Все это, наконец, заставляет Н. Н., возвращаясь от Гагиных вечером, задать себе вопрос: «Неужели она меня любит?»
      С этим же вопросом Н. Н. утром просыпается, но его состояние при этом — «Я не хотел заглядывать в самого себя» (гл. 13) — останавливает работу сердца только на предчувствии любви.
      Задание: Перечитайте гл. 13 и подумайте: что нового узнала бы Ася, услышь она эти слова Н. Н.? Что помешало Н. Н. открыть себе свои чувства? Почему ни записка Аси, назначающей Н. Н. свидание, ни слова Гагина «Моя сестра, Ася, в вас влюблена» (гл. 14) не смогли пробудить в Н. Н. какого-либо определенного решения?
      «Вы ошибаетесь», — отвечает Н. Н. Гагину. Происходит разговор. Гагин взволнован, герой в смятении, что тем не менее не мешает Н. Н. «толковать хладнокровно» с Гагиным. Очевидно, Гагин понял, почувствовал — он же художник! — ту внутреннюю неуверенность, в состоянии которой находится Н. Н., потому Гагин и говорит герою: «А уезжаем мы все-таки завтра, потому что ведь вы на Асе не женитесь» (гл. 14). А что же герой? «Жениться на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно! — сказал я, вставая».
      Задание: Прокомментируйте разговор Гагина с Н. Н. (гл. 14): какое чувство преобладает в вас по отношению к тому и другому во время их диалога?
      Из главы 15 мы видим, какова внутренняя борьба, которая происходит теперь в душе героя: «Не с легким сердцем шел я на это свидание, не предаваться радостям взаимной любви предстояло мне; мне предстояло сдержать данное слово, исполнить трудную обязанность» (гл. 15). Два чувства борются в душе Н. Н.: чувство долга — ведь он дал обещание Гагину, на откровенность которого «досадовал», и «возможность счастья», «внезапность» которого «меня смущала». Надо отдать должное Н. Н.: «Долго боролись во мне чувства» (гл. 15). Но наступает момент решения, и оно — против возможности счастья. Правда, «судорожное движение», которым Н. Н. открывает дверь комнаты, где ждет его Ася, выдает целиком незрелость принятого решения.
      Как же дальше развиваются события, при встрече господина Н. с Асей, к которой он все-таки идет? Глава 16 в центре нашего внимания.
      Письменная работа в классе: Проследите гаммы чувств Аси и Гагина.
      Господин Н.: «несказанно жалко ее», «я схватил ее руку», «не мог ничего прибавить», «сердце во мне растаяло», «я не мог противиться их обаянию», «тонкий огонь пробежал по мне жгучими иглами; я нагнулся и приник к ее руке...», «я забыл все», «но вдруг», «судорожно отодвинулся назад», «ожесточение», «я старался не глядеть на Асю», «что я такое говорю?», «рассердило», «говорил как в лихорадке», «стоял... как громом пораженный», «не понимал», «посмотрел как дурак».
      Ася: «как испуганная птичка», рука «была холодна и лежала как мертвая на моей ладони», «бледные губы не слушались ее», «дышала с трудом», «она медленно подняла на меня свои глаза», «послышался трепетный звук», лицо: «как оно вдруг преобразилось!», «взор ушел далеко и увлекал меня за собой», «голова ее тихо легла на мою грудь», «она, видимо, не могла еще прийти в себя», «испуганный шепот», «с недоумением», «простодушно», «лицо ее быстро краснело», «зарыдала», «вскочила... бросилась к двери и исчезла».
      Задание: Вчитайтесь в гамму чувств героя и Аси и попробуйте объяснить, что значит «ожесточение», которое Тургенев подчеркивает в голосе господина Н. при его объяснении с Асей. Что в самом герое помешало ему достигнуть счастья? Что поразило вас в поведении Н. Н. в сцене его свидания с Асей?
      Во время свидания, как и до него, в душе героя продолжается серьезная борьба между долгом данного Гагину обещания и влюбленностью: «Я забыл все — я потянул ее к себе...» и рядом: «Вы одни виноваты, вы одни», — говорит Н. Н. девушке.
      Лихорадочное состояние, смятение, борьба разных сильных чувств дали, наконец, сложиться той мысли в сознании героя, которая и становится объяснением столь нелепого и нелестного для Н. Н. поведения во время свидания: «Вы не дали развиться чувству, которое начинало созревать...» (гл. 15).
      Н. Н. не был в этот момент отношений с Асей готов к принятию определенного решения, и никакие силы не способны были это ускорить. Ася же, проникшись доверием к герою, полюбив его, не может медлить, не может находиться в неопределенности, ожидая решения своей участи, ждать и томиться неизвестностью. Ася сама, первая (как и пушкинская Татьяна) сделала шаг к решению их общей судьбы. В этом отношении Ася — самостоятельный человек, сложившаяся личность: она не перекладывает ни на кого решения, более того, не найдя поддержки в том, кого избрала своим героем, Ася порывает сразу со всем, что их связывает. Решение Аси благородно, герой же чувствует себя «как дурак» (гл. 16). Вновь мы видим, что Н. Н. не успевает в своих чувствах за энергией и цельностью чувства Аси. Позже, бродя в одиночестве, Н. Н. сознает, чего он сам себя лишил: «Я осыпал себя укоризнами. Как я мог не понять причину, заставившую Асю переменить место нашего свидания, как не оценить, чего ей стоило прийти к этой старухе, как я не удержал ее! Наедине с ней в той глухой, едва освещенной комнате у меня достало силы, достало духа оттолкнуть ее от себя, даже упрекать ее... А теперь ее образ меня преследовал, я просил у ней прощения...» (гл. 17). Свидание с Асей, ее признание, его укоризны и ожесточение, досада, наконец-то нашедшая выход, поторопили развитие его чувств, и, оттолкнув Асю, он быстро понял, что его душа ждет другого — любви. «Уже не досада меня грызла, — тайный страх терзал меня, и не один страх я чувствовал... нет, я чувствовал раскаяние, сожаление самое жгучее, любовь — да! самую нежную любовь» (гл. 19).
      Поиск Аси, не вернувшейся домой после драматичного свидания, привел героя к себе, открыл ему его же любовь. Он решается сделать предложение, открыть Асе свою любовь, но опять откладывая это на завтра: «Я чуть было не постучал в окно. Я хотел тогда же сказать Гагину, что я прошу руки его сестры. Но такое сватанье в такую пору...» (гл. 20). Тогда, в 25 лет, Н. Н. мог отложить приход счастья на завтра: «До завтра, — подумал я, — завтра я буду счастлив...» Теперь, прожив жизнь, герой произносит слова, которые можно считать девизом тургеневских повестей о любви: «Завтра я буду счастлив! У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее — и то не день, а мгновенье» (гл. 20).
      Финал повести драматичен: в поисках Аси герой всякий раз не успевает за ней, как и прежде в чувствах. Н. Н. не встретил больше Асю, у него осталась лишь ее прощальная записка да засохший цветок. Записка Аси объясняет то, что мы, читатели, замечали не раз: герой не успевает в своей душевной работе за чувствами Аси, и в этом и заключается трагедия любви, по мысли И. С. Тургенева: «Прощайте, мы не увидимся более. Не из гордости я уезжаю — нет, мне нельзя иначе. Вчера, когда я плакала перед вами, если б вы мне сказали одно слово, одно только слово — я бы осталась. Вы его не сказали. Видно, так лучше... Прощайте навсегда!» (гл. 21).
      Завершив размышления над повестью, следует обратиться к вопросам и заданиям, данным в учебнике в конце главы о Тургеневе. Задания эти альтернативные, в зависимости от уровня класса. Так, например, задание, посвященное отношению Н. Г. Чернышевского к герою повести, может быть предложено отдельным ученикам как подготовленные сообщения. Задание, связанное с музыкальной темой в повести, рекомендуем как творческую итоговую письменную работу.

Изучение произведений Н. А. Некрасова

      Восьмиклассникам предстоит открыть для себя Н. А. Некрасова как поэта революционной демократии. В литературе ни об одном русском писателе нет такой гигантской диспропорции между исследованиями о реальных проблемах творчества, поэтики и статьями и книгами, озаглавленными: «Карающая лира», «Поэзия труда и борьбы», «Поэт мечты народной», «Женская доля в творчестве Некрасова», «Поэт крестьянской (революционной) демократии», «Великий поэт революции» и т. д. и т. п. А. Белый проницательно обозначил типические темы этого рода на ближайшие три четверти века: «Я могу далее связать взгляд Некрасова на русскую деревню с идеологией его времени... я могу связать идеологию Некрасова с общественными противоречиями эпохи... объяснить его психологию психологией кающегося дворянина-помещика или же психологией «интеллигента»... представителя оторванной от народа либеральной интеллигенции и осветить этот пессимизм чуждостью для Некрасова пролетарского мироощущения». Но и в этом случае, замечал А. Белый, «я буду иметь дело не с Некрасовым-лириком, а с Некрасовым-публицистом; анализируя так, я не увижу поэта».
      Именно идеи революционной демократии традиционно находили в произведениях, включенных в школьную программу для 8 класса: поэме 1855 года «Саша» и лирическом стихотворении 1868 года «Душно! без счастья и воли...».
      «В третьем разделе поэтического сборника 1856 г. Некрасов публикует поэму „Саша“ (1855) — один из первых опытов в области поэтического эпоса. Она создавалась в счастливое время подъема общественного движения, — пишет литературовед Ю. В. Лебедев, — в ожидании людей с сильными характерами, способными преодолеть типичное для „лишнего человека“ противоречие между „словом“ и „делом“. Их появление ожидали из общественных слоев, близко стоявших к народу, — мелкопоместных дворян, духовенства, городского мещанства. В поэме „Саша“ Некрасов хотел показать, как рождаются эти «новые люди» и чем они отличаются от прежних героев времени, «лишних людей». Духовная сила человека, по Некрасову, питается кровными связями его с родной землей. Чем глубже эта связь, тем значительнее оказывается человек, и наоборот. Лишенный таких корней культурный дворянин Агарин уподобляется в поэме степной травке перекати-поле. Это умный, одаренный и образованный человек, но в его характере нет твердости, нет веры: „Что ему книга последняя скажет, / То на душе его сверху и ляжет...“ Агарину противопоставлена дочь мелкопоместных дворян юная Саша, выросшая в колыбели народной культуры. Именно ей суждено претворить благие порывы Агарина в практические свершения. В повествование о Саше и Агарине Некрасов вплетает любимую народом евангельскую притчу о сеятеле. Крестьянин-хлебороб уподоблял просвещение посеву, а его результаты — земным плодам, вырастающим из семян на трудовой ниве. В роли „сеятеля“ выступает в поэме Агарин, а благородной почвой оказывается душа юной героини».
      Однако не политические идеи составляют позицию автора в произведении.
      История Агарина и Саши напоминает читателю о Татьяне Лариной и Евгении Онегине. Но система рассказчиков в поэме заставляет вспомнить «Героя нашего времени» М. Ю. Лермонтова.
      Сначала повествователь в поэме рассказывает читателю о себе, затем о Саше, какой знал ее в прошлом. Он же пересказывает читателям историю Агарина и Саши, рассказанную ему родителями. Наконец, повествователь объясняет родителям Саши и читателям, что за человек Агарин, которого сам он никогда не видел. Таким образом, читатель почти лишен возможности получить собственное впечатление о персонажах: между ними стоит повествователь. Суждения последнего сопоставляются с впечатлениями родителей Саши, с точками зрения Саши и Агарина друг на друга. Наконец, по лаконично изложенным фактам читатель складывает и собственные впечатления о персонажах. В результате возникают объемные образы художественного, а не публицистического произведения.
      Своей цельностью и гармоничностью Саша напоминает читателю Татьяну Ларину. Героиня Некрасова, кажется, еще более, чем Татьяна, близка к природе, народной культуре, намного более общительна и не увлекается никакими книгами, даже чтением романов до встречи с Агариным. По сравнению с героиней А. С. Пушкина Саша дольше сохранила детство, осталась непосредственной и эмоциональной. Поэтому в увлечениях идеями, с которыми познакомил Сашу Агарин, читатель больше склонен видеть проявление любви и доброты, нежели результаты анализа. Саша выросла в обстановке, рождавшей уверенность в разумном и добром мироустройстве. Даже первый отрицательный опыт — переживания по поводу вырубленного леса — не поколебал ее отношения к жизни. Первое разочарование у нее связано с непризнанием Агарина, когда в его второй приезд в деревню она стремится отчитаться в том, как усвоила его учение. Может быть, есть в этом оскорбленное самолюбие или обнаруженное ею несерьезное отношение Агарина; во всяком случае, отношения их развиваются как любовные, а не как отношения потенциальных идейных единомышленников. То, что рассказал повествователь о Саше, и то, что он попытался объяснить, явно принадлежит разным явлениям действительности.
      Агарин — самая неясная фигура в поэме. Слишком мало объективных фактов сообщает о нем повествователь. Перед читателем появляется молодой человек, по социальному положению подобный поэту Н. А. Некрасову. В свой первый визит в деревню познакомился с соседями и их дочерью, рассказывал ей о том, о чем думал тогда. Прошло три года, приехал вновь, встретил красавицу соседку и вновь попытался увлечь ее идеями, которые разделяет теперь. Встретил недоброжелательную реакцию и обнаружил, что влюбился. Сделал предложение, получил отказ, уехал. Заочно получил упреки незнакомого соседа по имению в том, что не таков, как тому хотелось бы. В этой ситуации читатель огорошен позицией повествователя, которому не интересен конкретный человек в его жизненной ситуации, но интересна теория о том, какие люди полезнее в данное время.
      Основное же содержание поэмы определяет образ героя-повествователя. Он появляется перед читателем, когда переживает разлад между умом и сердцем. Это роднит его с «лишними людьми» русской литературы. Но в отличие от Онегина и Печорина герой Н. А. Некрасова слышит, как «озлобленный ум» рождает ненависть в его сердце, как оно слабеет: «Злобою сердце питаться устало».
      Герой наблюдает свое восприятие природы по приезде в деревню: окружающий мир наполнен для него тоской.

      Рядом с ненавистью оживает любовь: «Сладок мне леса знакомого шум, любо мне видеть знакомую ниву» (5; 10). Два состояния сменяют друг друга. Способность к ненависти больше дружит с умом — повествователь стремится видеть несовершенства:

      Побежден герой может быть как кем-то, так и «тобою», то есть родиной, к которой обращается.
      Вид родных мест оборачивается для него открытием неброской красоты.
      В саморефлексии повествователь обнаруживает, что эти состояния родятся в нем как бы сами по себе, как непроизвольный поток.
      В первой части поэмы перед читателем возникает образ человека, находящегося в сложных отношениях любви-ненависти, дружбы-вражды со своей страной. В борьбе с ней он потерпел поражение не от нее, а от своей ненависти, лишившей его жизненных сил: «Силу сломили могучие страсти...» (5; 10), «Жизнью помят я... И скоро я сгину...» (5; 10).
      Состояние бессилия повествователь называет смирением: «Я душою смирился...» (5; 11), что не имеет никакого отношения к примирению, к положительному приятию жизни. Это дает читателю представление о страдающем, рефлексирующем человеке, наблюдающем ход своей болезни со стороны, но не понимающем ее причины. Он лишь слышит, что состояние может меняться.
      После рассказа о себе в первой части поэмы повествователь обращается к рассказу о Саше во второй части, о Саше и Агарине в третьей и о «современном герое» в четвертой. Однако естественно предположить, что образы персонажей также стали формой саморефлексии героя.
      Повествователь открывает много общего между собой и Сашей. Всем сердцем он принимает Сашу-подростка, рассказывая о ее счастливом детстве: здоровье, об общении с природой, играх, о любви родителей, сказочных фантазиях. Ему понятна ее любовь к природе и крестьянам, свойственное ей положительное приятие жизни, символом которого стали в поэме образы чудесных жар-птиц, которые всегда живут в природе, где-то неподалеку, несмотря на печали и неприятности.
      Саша в рассказе повествователя — воплощение жизни его сердца, его потенциальных возможностей жить здоровой и полной жизнью, радуясь своей молодости и надеждам на будущее. Повествователь проводит черту между собой и Сашей в тех случаях, когда констатирует — он не может так же чувствовать и думать сейчас.

      Порой повествователь смотрит на мир ее глазами. Объяснив ситуацию, например: «Плакала Саша, как лес вырубали, ей и теперь его жалко до слез» (5; 16), — он дальше строит описание так, что возникает слияние картин: увиденной Сашей и увиденной повествователем, если бы он был там в то же время: «Сколько тут было кудрявых берез!»; повествователь выбирает сравнения, отражающие его менталитет:

      Видя общность между Сашей и собой, повествователь склонен особенно подчеркивать значение событий, которые, по его мнению, приведут к рождению «нового человека». Он подчеркивает значение для Саши идей переустройства мира; особенно ценит ее увлечение книгами и развитие ума, которого, по его мнению, недостает юной помещице. Он особо подчеркивает соединение слова и дела в попытках Саши принести конкретную пользу крестьянам, даже если читатель не обнаруживает ничего, кроме традиционного «я бедным помогала» Татьяны Лариной.
      Но более всего радует повествователя первая буря и гроза в судьбе Саши: столкновение чувств, рождающее страсти.
      Разрывая свои отношения с любимым ею, реальным, возможно слабым, человеком, Саша то говорит:

то:

      В критическую минуту любовных отношений Саша решает, кто лучше, вступает в отношения соперничества. Это разрушение молодого, незрелого чувства любви и утверждение высокой самооценки повествователь называет благодатью: «...благодатна / Всякая буря душе молодой — / Зреет и крепнет она под грозой». В таком понимании действий Саши он словно находит подтверждение правильности своих приоритетов, судьбы. Такое восприятие повествователя мы можем предполагать потому, что он высказывает уверенность в будущем процветании Саши на той стезе, которую она изберет. Ее, по мнению повествователя, ждет «пышная нива», а не трагедия перегоревшего сердца. Повествователь не объясняет, как, идя по жизни тем же путем, Саша сможет избежать его душевных травм. Саша становится символом мечты.
      Отрицательное отношение к Агарину объясняют принадлежностью последнего к поколению 40-х годов, все недостатки его давно, и без знакомства с Агариным, знает повествователь. Есть и еще одна неявная причина: их похожесть друг на друга. Повествователь и Агарин соединены, как Печорин и Грушницкий в «Княжне Мери»: второй является модным подражанием, слабой копией первого.
      Оба не жили в своих имениях и посетили их после поездки за границу. (В середине 50-х годов Некрасов, по воспоминаниям А. Я. Панаевой, совершил путешествие по Европе и был в Италии.)
      Оба не видели Сашу три года. Оба были увлечены идеями народничества, а также идеями переустройства мира, которые предполагают богоборческие позиции. Оба во второй приезд обладают озлобленным умом, несут в себе разочарование, ощущение слабости. Вероятно, оба романтики, так как способны в своем разочаровании действительностью доходить до полного ее отрицания. И тому и другому свойственно чуткое сердце, которое слышит «все, что высоко, разумно, свободно», а также чувства любви и ненависти.
      Но если Агарин «современный герой», он не пройдет через грозу и бурю; ему чужды страсти, дающие, согласно представлениям повествователя, силу и власть. И поэтому он «отражение в кривом зеркале» повествователя, которого сломили страсти и тоже лишили его силы. Так с помощью Агарина повествователь обнаруживает для читателя свою слабость, хотя думает о своей силе: об идеях, о том, что другие люди, идя по его модели жизненного пути, будут успешны в своих исканиях, наконец, о «посеве» идей, что также сближает повествователя с «современным героем».
      Н. А. Некрасов в поэме «Саша» создает образ русского интеллигента, в чей внутренний мир вошли революционные идеи, воздействующие на жизнь души, здоровье, судьбу человека.
      Герой-повествователь в поэме Н. А. Некрасова обладает чертами лирического героя, переживающего определенное внутреннее состояние в конкретной жизненной ситуации. Это дает нам основание сопоставить его с образом лирического героя стихотворения «Душно! без счастья и воли...» 1868 года.
      Лирическое стихотворение считали зашифрованным призывом к революционному восстанию: «Несмотря на тяжелые условия подцензурной печати, Некрасову удалось почти прямо выразить революционный призыв, мысль о назревающей в долгой ночи грозе, которая расплещет чашу народного горя» (1; 375).
      Такое понимание родилось у современников поэта. В начале 70-х годов ХIХ столетия страна переживала подъем революционной активности народников. В 1875 году стихотворение Н. А. Некрасова было напечатано в нелегальном народническом издании «Работник. Газета для русских рабочих» под заглавием «Песня народного борца» (ст. 7 в редакции «Чашу народного горя...») (4; 418). Много позже, в 1946 году, были опубликованы воспоминания редактора той газеты Н. А. Морозова, который готовил стихотворение к печати по памяти, чем и объясняются характерные искажения в тексте (4; 418).
      Революционность стихотворения видели прежде всего в образе бури, что для людей, увлекавшихся идеями революции, было ее кодовым названием, а также в образе чаши горя, которую понимали как обозначение страданий народа, живущего во враждебном ему политическом режиме. Такая расшифровка ключевых образов диктовала понимание и всех других особенностей поэтики произведения: энергичного ритма трехстопного дактиля, звукописи, которая способствует созданию то представлений о грозной буре (б, гр, р, кр), то тоскливого ее ожидания (ч, ш, с, щ).
      Призыв к революции в стихотворении не вяжется с трезвым отношением к жизни самого поэта: «В отличие от Чернышевского и Добролюбова Некрасов не склонен „торопить историю“ и свободен от иллюзии относительно ближайшего взрыва крестьянской революции» (2; 69).
      Стихотворение Н. А. Некрасова «Душно! без счастья и воли...» может быть прочитано и вне контекста революционно-демократических идей. Текст произведения относит читателя к литературной и культурной традиции. В глаза бросаются реминисценции: из пейзажного стихотворения А. Н. Майкова «Душно! иль опять сирокко...» 1858 года, из стихотворения А. С. Пушкина «Пора, мой друг, пора...» 1834 года; обращение к традиционному для русских поэтов первой половины XIX века образу бури, который использовали для обозначения активной, деятельной жизни; обращение к столь древнему образу мировой культуры, как чаша.
      Стихотворение Н. А. Некрасова читатели воспринимали как своего рода развитие идей Пушкина. В стихотворении 1834 года поэт предложил известное суждение:

      Лирический герой А. С. Пушкина делает выбор в пользу «трудов» и «чистых нег» именно потому, что стремится отделить иллюзию от истины. Человечество привыкло искать счастье в бытии, в бесконечной череде дней, которые на самом деле в любую минуту могут прерваться: «Летят за днями дни...», «а мы с тобой вдвоем предполагаем жить, // и глядь — как раз умрем». Поэт стремится освободиться от плена этой вечной иллюзии и понять истину, чтобы строить жизнь в соответствии с ней, выбирает покой и волю. При этом воля у него соотносится с трудами, что заставляет думать о свободе творчества, а покой — с негой, что предполагает внутренний комфорт, душевное равновесие.
      Лирический герой Н. А. Некрасова легко объединяет категории иллюзии и истины так, словно не было стихотворения А. С. Пушкина; более того, в его жизни нет уже ни счастья, ни воли. Тогда мы можем предполагать, что лирический герой Н. А. Некрасова переживает крайне драматическую, почти трагическую ситуацию, когда утрачивается смысл жизни.
      Начальная строка стихотворения Н. А. Некрасова рождает в читателе ощущение физического страдания. Душно — это не только описание состояния атмосферы, но и физическое состояние. Трехстопный дактиль по ритму напоминает стук человеческого сердца, неслышный в обычной ситуации, а концовка стихотворения — незаконченная строка — напоминает обрыв сердца. В черновых строчках к стихотворению мотив физического страдания был представлен на лексическом уровне:

или:

      Мотив физического и духовного страдания ставит стихотворение в ряд других произведений поэта, в которых лирический герой переживает приближение смерти: «Умру я скоро...» (1858); «Старость», «Дни идут... Все так же воздух душен...», «Скоро — приметы мои хороши...» (1861—1877); «Музе» (1875) и другие.
      Оказавшийся в такой ситуации лирический герой обращается к буре. Образ бури традиционен и для творчества Н. А. Некрасова. При этом буря в переносном значении, будь это обозначение жизненных ситуаций или внутреннего состояния, всегда негативно окрашена: буря — нечто плохое.
      В стихотворении «Поэт и гражданин» 1855 года образ бури рисует в своей речи гражданин, стремящийся пробудить поэта к активной жизненной позиции:

      Затем для описания той же ситуации гражданин находит другое сравнение:

      Так возникает аналогия буря — горе.
      В стихотворении «Смолкли честные, доблестно павшие...» (1872—1874) буря неразрывно связана с беспросветно темной ночью:

      В таком сочетании ночь и буря создают образ хаоса в бездне.
      Буря как неблагоприятные обстоятельства в судьбе личности появляется в стихотворении «Умру я скоро. Жалкое наследство...» (1867). С нею исчезает свобода творчества, умирает поэт.

      Буря в лирике Н. А. Некрасова является антонимом слова «свобода».
      Вероятно, поэтому лирический герой стихотворения «Душно! без счастья и воли...» призывает бурю, как бы преодолевая собственное нежелание:

      Сослагательное наклонение в сочетании с «что ли» передает сомнение и в то же время вынужденность сказать вслух то, чего не хочет лирический герой.
      Однако только буря может спасти героя от чего-то еще более нежеланного, может быть, страшного. Оно обозначено в тексте «чаша с краями полна»: «Буря бы грянула, что ли», так как «чаша с краями полна».
      До конца (до краев) наполненные чаши пьют, даже если это «чаша слез» или «терпения». В стихотворении «Т<ургене>ву» (1861—1877) поэт писал:

      Мы можем припомнить только один текст, в котором герой выражает желание не пить чашу судьбы: «Если только можно, избавь Меня от этой чаши! Но пусть не так будет, как хочу Я, а как Ты» (7; 187) — так молился Иисус Христос в Гефсиманском саду перед тем, как начался его путь на Голгофу. Аналогия между лирическим героем стихотворения Н. А. Некрасова и Христом еще в том, какую чашу они не хотят пить: «чашу вселенского горя», которая, на наш взгляд, судя по масштабности эпитета, может обозначать страдания человеческие, ради которых принесен в жертву Сын Божий.
      Оказавшись на грани между жизнью и смертью и чувствуя себя жертвой, герой молит о продлении жизни. Однако не привычные слова христианского учения позволяют ему выразить себя, но слова, обозначающие реалии действительности. Разыгравшаяся над миром буря, которая может потрясти море — символ свободы, поле — синоним простора, лес — могучее воплощение жизненных сил земли, как Божья воля, способна изменить судьбу лирического героя. Образ бури, восходящий к библейскому сюжету, выводит его из приземленной, более бытовой ситуации на уровень «всеприродного бытия». «Социалисты-утописты рассматривали свои учения как „новое христианство“, как продолжение и развитие некоторых нравственных заповедей, завещанных миру Христом... Некоторое „обмирщение“ религиозных мотивов в произведениях Некрасова связано с характерными особенностями крестьянской религиозности. Русский народ не только уповал на Царство Божие, но и считал возможным существование „земли обетованной“ на этом свете» (2; 69). Нам представляется, что стихотворение «Душно! без счастья и воли...» акцентирует внимание не столько на облике борца-революционера, сколько на представлении о человеке, ощущающем себя жертвой.
      Приступая в классе к изучению произведений Н. А. Некрасова, мы ставим целью познакомить учащихся с такой их особенностью, как антитеза любви и ненависти, обязательное, по Н. А. Некрасову, условие для отрицания антиидеала. Важно также показать, что взгляды поэта изменялись со временем, и если в 1855 году им движет непримиримость, то в 1868-м ему становится ведома расплата за нее.
      Мы предлагаем начать изучение темы с более позднего стихотворения. Это дает возможность читателю сконцентрировать внимание на главном образе героя в произведении малой формы. Кроме того, изучение стихотворения до поэмы позволяет создать проблемную ситуацию в классе.
      Урок первый посвятим стихотворению Н. А. Некрасова «Душно! без счастья и воли...» и назовем его строчкой из стихотворения М. Ю. Лермонтова «А он, мятежный, просит бури...».
      Это урок ученического исследования. На этапе разбора расскажем ученикам о социально-политической трактовке стихотворения, известной больше сотни лет. Исходя из этой трактовки, предложим ученикам подобрать в стихотворении образ, синонимичный значению, которое мы приводим:

      идеал общественной жизни — ... (счастье и воля)
      реакция, консерватизм в стране — ... (ночь)
      революция — ... (буря)
      страдания народа — ... (чаша горя)

      Построим текст из нескольких предложений, передающих сначала прямое значение. Например: Люди задыхаются в стране от того, что жизнь далека от идеала, царит реакция и консерватизм. В этих условиях все больше накапливается страданий народа, так пусть быстрее произойдет революция, которая освободит всех от этих страданий.
      Построим текст с тем же смыслом, используя образы стихотворения в переносном значении. Может получиться примерно следующее: Ночью наполняется чаша горя. Чтобы добиться счастья и воли, нужна буря. Она разгонит темноту ночи, и чаша горя больше не будет наполняться.
      Какое впечатление производит на нас этот текст? Разумеется, бессмыслицы. Почему только ночью наполняется чаша и как буря приближает рассвет? Значит, текст стихотворения Н. А. Некрасова содержит загадку, которую необходимо разгадать.
      Предпримем еще одну попытку дешифровки. Но теперь мы будем стремиться найти возможные иные значения не отдельных слов, а целых образов.

      Чтобы заново построить текст перевода, нужно обратить внимание на лирического героя.
      Определите, кто может произносить данный в стихотворении монолог: а) любой, каждый, всякий; б) он, она; в) ты; г) я.
      Приходим к выводу, что речь принадлежит лирическому «я», обладающему неповторимой индивидуальностью, находящемуся в только ему свойственной жизненной ситуации.
      Что происходит с лирическим героем стихотворения? Что он переживает? Отвечая на вопрос, необходимо построить текст новой трактовки — перевода стихотворения с языка образов на язык отвлеченных понятий.
      В результате приходим к такому толкованию.
      Лирический герой стихотворения переживает крайне тяжелые минуты. Ему настолько плохо, что исчезает ощущение реальности и открывается черная бездна. Вероятно, он на грани жизни и смерти. Но он хочет жить, не согласен принять судьбу трагическую и потому обращается к высшим силам с просьбой вмешаться и изменить ситуацию.
      — Сравните монолог лирического героя с молитвой Христа в Гефсиманском саду. Найдите ее содержательное сходство и различие с монологом лирического героя Н. А. Некрасова.
      «Его охватывает ужас и тоска. И говорит им:
      — Душа Моя томится смертельно, но будьте здесь, бодрствуйте со Мною.
      Отойдя немного, Он простерся на земле и стал молиться:
      — Если только можно, избавь Меня от этой чаши! Но пусть не так будет, как хочу Я, а как Ты» (7; 187).
      Содержание текстов очень похоже. Христос обращается к Богу Отцу с просьбой об изменении жертвенной судьбы, лирический герой Н. А. Некрасова — к буре, видя, как и русские крестьяне, присутствие Бога в природе. Но лирический герой не Бог Сын, а слабый человек; в минуты опасности для него исчезает разница между иллюзией и истиной, но не появляется мужество принять Божью волю, какой бы она ни была.
      Почему мы назвали урок строкой из стихотворения М. Ю. Лермонтова?
      Лирический герой измучен, но не принял смирения, остался человеком мятежным.
      Учитель завершает разговор о стихотворении, напоминая, что оно принадлежит поэту, заканчивающему свой жизненный путь и борьбу. Мы оказались свидетелями напряженных и трагических минут в жизни Н. А. Некрасова.
      Теперь нам важно понять, почему лирический герой оказался на грани смерти. На следующем уроке мы будем изучать поэму Н. А. Некрасова «Саша», первое крупное произведение поэта. Она написана в 1855 году, когда поэт уверенно шел по избранному пути. Перечитав поэму дома, ученики должны подумать, как объяснили бы смысл стихотворения «Душно! без счастья и воли...» герой-повествователь в поэме, Саша, Агарин.
      Опережающие задания для второго урока даются для «художников». Желательно, чтобы ученики не предпочли один и тот же сюжет. Задания следующие:
      1. Нарисовать иллюстрации, изображающие один и тот же пейзаж, увиденный повествователем по приезде в деревню, дважды, передав, что увидел в природе человек с «охлажденным умом» и что увидел в ней тот, чье сердце смягчилось;
      нарисовать пейзаж, увиденный Сашей после вырубки леса, и тот же пейзаж с прилетевшими жар-птицами, представший в ее воображении;
      нарисовать два портрета Саши, увиденной Агариным: в его первый приезд в деревню и во второй.
      2. Подготовить выразительное чтение фрагментов, выполнив монтаж: описания природы, увиденные счастливой и печальной Сашей. Объем текста для монтажа около 10 строф.
      Мы не можем предложить аналогичное задание по образу Агарина, потому что у него нет «своего голоса» в поэме: все фрагменты, связанные с этим образом, изложены крайне эмоциональным повествователем, диктующим читателю свое отношение к «современному герою», а значит, выразительное чтение позволит еще раз углубиться лишь в образ повествователя.
      Начнем этап изучения новой темы с вопроса к классу:
      — О чем это произведение?
      Выясняем, что о любви лишь половина поэмы, первая и четвертая части уводят нас в круг размышлений повествователя. Они различны по содержанию, но объединены стремлением героя определить свою жизненную позицию, согласовать ее как с объективной ситуацией вне себя, так и с самим собой. Эти же задачи — определения жизненных позиций — мы обнаруживаем во второй и третьей главах: Агарин и Саша сталкиваются с ними. Определение личностью жизненных позиций можно считать проявлением проблемы смысла жизни, но, на наш взгляд, поэма «Саша» не позволяет говорить и о философском разрешении.
      Для выяснения того, как решается проблема в произведении, обратимся последовательно к образам Саши, Агарина, повествователя, задавшись общими вопросами:
      — Чего больше в жизни персонажа — жизни ума или сердца, а в жизни сердца — любви или ненависти?
      — Как это проявляется в судьбе персонажа?
      — Чем похожи между собой персонаж и повествователь?
      Для того чтобы ученики смогли собрать наблюдения и осветили эти вопросы, предлагаем ряд вспомогательных, к которым учитель может обращаться по мере необходимости.
      Саша:
      — Что составляло содержание жизни Саши до встречи с Агариным?
      Для ответа на вопрос прибегнем к выполненным дома творческим работам, рисункам, выразительному чтению.
      Уточняющие вопросы:
      — Почему Саша не воспринимала крестьян как страдальцев и мучеников?
      — Почему она продолжала ждать сказочных жар-птиц даже после того, как вырубили лес?
      Эти вопросы позволяют расставить акценты: Саша, при всей своей мечтательности, никогда не «отрывалась от земли», не становилась беспочвенным романтиком. Она соединяла веру в мечту с верой в доброту реальной действительности. Именно поэтому ей жаль леса, но мир не рушится с его вырубкой, а фантазийные игры в жар-птиц можно продолжить, представив, что они живут в соседнем лесу.
      — Что двигало Сашей до встречи с Агариным — ум или сердце? любовь или ненависть?
      — Почему после встречи с Агариным Саша увлеклась идеей переустройства мира в лучшую сторону, если до этого она все любила и со всем была согласна? Что ею двигало в этом решении — любовь или ненависть?
      Мы приходим к выводу, что увлечение идеями было продолжением общей любви Саши к жизни. Недаром и родители отмечают ее доброту к крестьянам: «А доброта... Я такой доброты век не видал...» (5; 22).
      — Как вы думаете, сколько книг успела прочесть Саша за те два года, что занялась самообразованием? Как они повлияли на нее?
      — Умом или сердцем воспринимает Саша Агарина в его первый приезд?
      — Умом или сердцем живет последующие два года?
      — Почему рассказ Саши Агарину о том, чем она занималась два года, родители назвали «угожденьем»?
      — Почему новая встреча с Агариным принесла ей разочарование?
      Саша живет жизнью сердца, в котором царит любовь. Ненависть если и входит в него, то в самых слабых формах и не может противостоять любви, не отменяет ее.
      — Почему Саша не вышла замуж за Агарина?
      Рассмотрим все возможные гипотезы, найдя аргументы «за» или «против»: а) по идейным соображениям; б) не хотела замуж; в) не уверена в своих чувствах, так как сватовство было слишком внезапным; г) не уверена, что Агарин действительно готов к роли мужа.
      Дискуссионное обсуждение в классе показывает, что можно найти аргументы почти за все доводы, кроме первого, так как всей предыдущей логикой, содержанием образа повествователь рассказывал о девушке, живущей жизнью сердца.
      — Почему она говорит, что «его недостойна»? Почему «он ее недостоин»?
      В этих неясных репликах Саши революционно настроенные читатели видели признаки решимости окончательного приятия служения идее. Однако из текста поэмы это не следует безоговорочно. Смесь раскаяния и обиды, влюбленность и незрелость этого чувства вполне могут быть выражены так же.
      Психологически взаимоотношения Саши и Агарина похожи на диалог очень молодых людей, каждый из которых стремится произвести впечатление на другого, заслужить одобрение и высокую оценку. Это предполагает, что и Агарин, и Саша одинаково считают своего партнера совершеннее, сильнее, мудрее себя и хотят найти в нем опору. Но взять на себя роль лидера и ответственность за другого ни один из них пока не готов.
      — Как вы думаете, что составит жизнь Саши в будущем? Любовь или ненависть победят в ней?
      Последний вопрос можно осложнить, задав его в видоизмененной форме:
      — Может ли Сашу ждать судьба Веры Фигнер?
      Известная революционерка-«семидесятница» В. Н. Фигнер, вспоминая свое впечатление, которое на нее в ранней молодости произвела поэма «Саша», писала: «Над этой поэмой я думала, как еще никогда в свою пятнадцатилетнюю жизнь мне не приходилось думать. Поэма учила, как жить, к чему стремиться. Согласовать слово с делом — вот чему учила поэма, требовать этого согласования от себя и от других учила она. И это стало девизом моей жизни» (5; 538).
      Обсуждение приводит к выводам о том, что сюжетная линия Саши в поэме не содержит безоговорочных доказательств ее будущей революционности. Если Саша останется сама собой, сохранит неразрушенным тот мир, который создавался в ней с детства, сохранит положительное приятие жизни, любовь и доброту, она не станет разрушительницей. Возможно, ее трактовка стихотворения Н. А. Некрасова 1868 года была бы нравственно-психологической. Например, Саша могла бы сочувствовать глубоко больному человеку, мучающемуся на грани жизни и смерти.
      Агарин:
      — Какое впечатление произвел Агарин на родителей и Сашу в первый приезд? Какой смысл вкладывают Агарин, родители, Саша, повествователь во фразу: «Благословите на дело... пора!»?
      — Почему во второй приезд Агарин стал «перечить» Саше?
      — Почему иронично отозвался об общении Саши с крестьянами?
      — Почему через три посещения соседей Агарин «собрался в дорогу»?
      — Жизнью ума или сердца, любовью или ненавистью живет Агарин?
      Легко заметить, что сильных чувств в жизни Агарина еще не было, но не ненависть заполняет его. Он более гармонично соединяет в себе жизнь ума и сердца, не дает им заменять друг друга.
      — Силу или слабость проявляет Агарин, изменив свои взгляды и отказавшись от революционно-демократических, народнических, богоборческих?
      — Как мог бы Агарин понять смысл стихотворения Н. А. Некрасова «Душно! без счастья и воли...»?
      Парадоксальность в том, что именно слабый персонаж оказывается более способным к поиску и становлению, к развитию. Возможно, Агарин смог бы прочитать стихотворение, увидев в нем аналогии с образом Христа или лермонтовским парусом.
      Повествователь:
      — Какая драма произошла в жизни повествователя? Что сохранил и что потерял он до того, как приехал в деревню?
      Для ответа на вопрос прибегнем к художественно-творческим работам, выполненным дома: иллюстрациям, выразительному чтению. Обратимся к работе по тексту: цитирование поможет ученикам точнее понять драму «озлобленного ума» и больного сердца, утраченной силы и воли.
      — Почему, описывая срубленный лес, повествователь сравнивает его с войском, павшим на поле боя?
      — Почему он подробно описывает работу рубщиков леса, которую не видела Саша? Почему рассказывает о гибели галчат перед тем, как рассказать о мечте Саши — жар-птицах?
      — Почему повествователь рад несчастливой любви Саши? В чем он видит причины размолвки Саши и Агарина?
      — Что повествователь называет грозою? Каковы последствия грозы в судьбе повествователя? Почему он желает грозы для Саши?
      — За что не любит повествователь «современного героя»?
      — Чего больше в жизни повествователя — жизни ума или сердца, любви или ненависти?
      — Чем повествователь похож на Сашу и чем от нее отличается?
      — Чем похож повествователь на Агарина и чем от него отличается?
      — Каким видит повествователь свое будущее? Связано ли предчувствие смерти с его жизненной позицией?
      Вернемся к интерпретации стихотворения. Думается, повествователь с его субъективизмом и отрицанием действительности скорее дал бы социально-политическое толкование.
      В завершение урока вспомним содержание предыдущего. Стихотворение своего рода итог, поэма — начало.
      Поэт создал образ интеллигента, увлекшегося идеями революционной демократии, разрушающе действующими на жизнь души. Но мятежный герой-повествователь поэмы приветствует всех, кто избрал такой же жизненный путь, а лирический герой стихотворения, оказавшись на грани жизни и смерти, ищет спасения для себя.

Все краски бытия. Уроки по лирике Ф. И. Тютчева

      Урок 1. Поэт и Россия. Вступительное слово учителя. Беседа с учащимися об известных им видах лирики. Выразительное чтение стихотворений Тютчева. Фронтальная беседа: ответы на вопросы. Знакомство с биографией поэта: слово учителя о Тютчеве с включением выступлений учащихся. Аналитическое чтение стихотворений «Эти бедные селенья...» и «Слезы людские, о слезы людские...». К следующему уроку прочесть стихотворения «Тени сизые смесились...» и «Еще земли печален вид...».

      Урок 2. Природа и любовь в поэзии Тютчева. Озаглавить урок цитатой из стихотворения поэта и объяснить свой выбор. Выразительное чтение стихотворений несколькими учащимися и комментирование ими своего чтения. Фронтальная беседа. Анализ стихотворения «Тени сизые смесились...». Самостоятельная работа учащихся по вопросам и заданиям с текстом стихотворения «Еще земли печален вид...». Беседа с учащимися о стихотворении «Предопределение». Подведение итогов уроков, посвященных лирике Тютчева. Домашнее задание: сопоставительный анализ стихотворений «К. Б.» («Я встретил вас — и все былое...») Тютчева, «Я помню чудное мгновенье...» («К***») Пушкина, «Сияла ночь...» Фета. Варианты: сочинения «Три шедевра любовной лирики» или «Стихотворение и романс».
      «Противоречивое разнообразие текстов Тютчева имеет органическую тенденцию складываться в единый текст — „лирика Тютчева“. <...> Лирика Тютчева почти всегда инспирируется моментальным впечатлением, острым личным переживанием. <...> Тютчев переводит их на язык тех глубинных оппозиций, которые строят антологию его мира. Отсюда характерный парадокс: поэзия Тютчева <...> отличается «внеличностным характером». Однако по текстам его лирики можно с большой точностью проследить и историю его сердечных увлечений, и <...> его путешествий. Если поэты философской школы повествуют об абстрактных идеях на языке абстракций, то Тютчев вечным языком говорит о мгновенных впечатлениях. <...> Но между глубинным миром Тютчева и внешними импульсами стоит уникальный посредник — тютчевское слово. Оно настолько своеобразно, что должно быть предметом отдельного разговора»¹.
      На уроках, посвященных лирике Тютчева в 8 классе, мы и делаем одну из первых попыток прикоснуться к «тютчевскому слову».
      Начиная урок, вспомним вместе с учащимися, какие виды лирики им уже известны:
      — дружеская; 
      — любовная; 
      — пейзажная; 
      — вольнолюбивая; 
      — философская.
      Вспоминаем звучавшие на предыдущих уроках пушкинские послания «К Чаадаеву», оду «Вольность», «Анчар» и «К***» («Я помню чудное мгновенье...») и просим восьмиклассников соотнести эти произведения с названными видами лирических стихотворений.
      Влияние жанровых систем классицизма, сентиментализма и особенно романтизма на поэзию первой трети XIX века, когда творил Пушкин, ощутимо проявлялось в том, что жанровые и тематические границы между текстами были достаточно отчетливыми. Учащиеся безошибочно определят стихотворение «К***» («Я помню чудное мгновенье...») как пример любовной лирики, послание «К Чаадаеву» — лирики дружеской (иногда одновременно и вольнолюбивой), «Анчар» — философской, оду «Вольность» — вольнолюбивой. Также попросим восьмиклассников самостоятельно привести пример поэтического текста, относящегося к лирике пейзажного характера.
      Только после обсуждения этих проблем и записи в тетрадях темы урока можно приступать к разговору непосредственно о творчестве Тютчева — поэта, который родился всего лишь четырьмя годами позже Пушкина, но в литературу вошел в принципиально иную эпоху. Поэтическое наследие Ф. И. Тютчева сравнительно невелико — около четырехсот произведений. Учитель и заранее подготовившиеся школьники читают стихотворения «Эти бедные селенья...», «Тени сизые смесились...» и «Предопределение». Беседу, ориентированную на выявление восприятия, организуют вопросы:
      — Кто из поэтов вспомнился, пока звучали тютчевские строки?
      — Что в этих стихотворениях показалось необычным, новым для вас?
      — Какое из прозвучавших стихотворений хотели бы выучить наизусть и почему?
      — Какие темы затронуты в прочитанных произведениях? Можно ли однозначно определить, к какому виду лирики относится то или иное тютчевское стихотворение?
      — Какие темы, с вашей точки зрения, характерны для философской лирики, в чем, например, ее отличие от лирики любовной или пейзажной?
      Сформулированные учащимися при ответе на последний вопрос темы философской лирики записываются учителем на доске: любовь, природа и взаимоотношения ее с человеком, место человека в мире. Нам остается только добавить тему судьбы родины, также приобретающую философское звучание в стихах Тютчева. Очевидно, что поэт, какие бы темы он ни затрагивал, всегда оказывается обращенным к важнейшим вопросам бытия. Таким образом, мы вместе с учащимися не только выделили ключевые темы тютчевской поэзии, но и пришли к выводу, что в своих произведениях Тютчев, как правило, выходит за рамки единичного случая, конкретного описания — мысль поэта всегда устремлена к обобщению, охвату явления во всей его многомерности, будь то картины родного края, изображение наступления ночи или передача любовной коллизии. И именно в силу того, что человеческому разуму, по мнению поэта, принципиально не дано охватить всю полноту бытия, ответить на мучающие человека вопросы, появляется в тютчевских стихах трагическая нота. Многие критики и исследователи творчества Тютчева (В. С. Соловьев, Ю. М. Лотман, Л. Я. Гинзбург) полагают, что истоки столь трагического восприятия мира заключены в личности самого поэта.
      «Жизнь и поэзия — одно», — провозгласил некогда В. А. Жуковский. В данном случае мы находим нечто совершенно противоположное: трагический диссонанс, пример столкновения реальной биографии Тютчева-человека и основной идеи творчества Тютчева-поэта. Варианты знакомства с биографией поэта могут быть различными: чтение, пересказ и обсуждение учащимися помещенной в учебнике статьи о жизни и творчестве Тютчева; чтение или пересказ учителем фрагментов из книги А. Петрова «Личность и судьба Ф. Тютчева»² или К. Пигарева «Ф. И. Тютчев и его время»³, включение в рассказ о биографии поэта отрывков из его писем, воспоминаний современников⁴, знакомство с выдержками из статьи А. Кушнера «Душа хотела б быть звездой...»⁵.
      «Стихи он писал не для нас — для себя. Светские развлечения были призваны отвлечь от уныния, заполнить пустоту. <...> Но главное для него — политические новости. <...> Он и на смертном одре, после того как его причастили и священник прочел ему отходную, как только ему чуть-чуть полегчало, стал расспрашивать своего духовника, приехавшего к нему в Царское из Петербурга, о подробностях взятия Хивы.
      Живи он в наши дни, кажется, он не отходил бы от телевизора: «Сегодня», «Вести Российского телевидения», «Время», «Итоги»...
      А стихи создавались от случая к случаю и нередко — в дороге, где ничем другим заняться нельзя. <...>
      На доме, выходящем на Невский, напротив Гостиного двора, висит мемориальная доска: «Здесь жил и работал выдающийся поэт Федор Иванович Тютчев». Жил и работал. Может быть, имеется в виду его служба в цензурном комитете? Нет, конечно, авторы этой мемориальной надписи уверены, что он работал, то есть сочинял стихи, то есть работал над стихами. А как же иначе? И эпитет «выдающийся» тоже продуман: Пушкин — великий, Тютчев — выдающийся. <...>
      Сколько рассуждений и сомнений пришлось нам выслушать в России по поводу того, горят рукописи или не горят. Сожжение Гоголем второго тома «Мертвых душ» считается у нас национальным бедствием. Между тем до сих пор почти незамеченным остается роковой эпизод из жизни Тютчева, по рассеянности бросившего в огонь большую часть стихотворений, написанных им до 1833 года. «То, что я вам послал, — писал он И. С. Гагарину в 1836 году, — составляет лишь крошечную частицу вороха, накопленного временем, но погибшего по воле судьбы или, вернее, некоего предопределения. По моем возвращении из Греции <...>, принявшись как-то в сумерки разбирать свои бумаги, я уничтожил большую часть моих поэтических упражнений и заметил это лишь много спустя». <...>
      Все это связано с отсутствием лирического героя в тютчевских стихах, потому что поэтическая мысль и чувства живут в них, не заботясь о «биографии» и образе поэта, зато и имеют прямое отношение к каждому читающему стихи, минуя внешние, всегда разнообразные и не совпадающие с нашими условия земного существования. <...>
      Он любил вторую жену Эрнестину (Нетти), но через двенадцать лет после женитьбы на ней влюбился в Денисьеву. Продолжая любить Эрнестину, жил на два дома и разрывался между ними. Смерть Денисьевой в 1864 году привела его к душевному надлому. <...>
      От первого брака у него были три дочери, от второго — два сына, от Денисьевой — дочь, сын и еще один ребенок, умерший в младенчестве. <...>
      Тютчев и сам, — так представляется иногда, — был взрослым младенцем, нуждавшимся в постоянной опеке. Говорю так еще потому, что женская забота, в том числе и дочерняя, избаловала его.
      <...> Фет вспоминал, как он посетил Тютчева в московской гостинице после смерти Денисьевой, — тот лежал накрывшись пледом с головой, говорить не мог, его сотрясали рыдания.

восклицает он в стихах 1849 года, написанных им в родовом имении Овстуг, вспоминая могилу своей первой жены на сельском кладбище под Турином.

скажет он в стихах, написанных в Женеве в 1864 году, оплакивая Денисьеву.
      Земная жизнь была для него отравлена, подточена с двух сторон: и там, на Западе, и здесь, в России...»
      Одна из важнейших тем творчества поэта — Россия. В стихотворениях Тютчева перед нами предстают уже знакомые образы: и пушкинские картины «Деревни», и лермонтовская «нищая Россия, страна рабов», и некрасовская «матушка-Русь». Напоминаем, что этой теме посвящено уже прозвучавшее на уроке стихотворение «Эти бедные селенья...». После прочтения вслух еще одного произведения — «Слезы людские, о слезы людские...» — предлагаем восьмиклассникам выписать ключевые слова, «слова-острия» этих двух текстов (рекомендуем выбрать эпитеты, поскольку именно они, по нашему мнению, и создают колорит стихотворения), и после этого ответить на следующие вопросы:
      — Какой образ «земли родной» рисует поэт в этих стихотворениях?
      — Какие события истории России и биографические вехи в жизни Тютчева отразились в этих произведениях?
      — В чем видится сходство и различие взглядов на родную землю Тютчева и Некрасова, посвятившего большинство своих произведений (в том числе и известные школьникам «Размышления у парадного подъезда» и «Железная дорога») «долготерпенью» русского народа?
      — Как расшифровать метафору «удрученный ношей крестной»? Как понимаете слова «в рабском виде»⁶? Почему Тютчеву важно придать Христу простонародный облик, противопоставить «свою» Россию в ее «наготе смиренной» той стране, которую видит «гордый взор иноплеменный»?
      Словесный ряд, выстроенный на примере первого стихотворения, может быть таким: бедные, скудная, родной, русского, иноплеменный, смиренной, крестной, родная, в рабском, небесный. Все прилагательные данного ряда легко распределяются по трем семантическим группам. Подобрав обобщающее слово к эпитетам первой группы (бедный, скудная, смиренный, рабский), учащиеся обнаружат, что поэт рисует образ «земли родной» как страны несчастной, страдающей, подневольной. Эпитеты второй группы (родной, русского, иноплеменный) несут иную художественную нагрузку: противопоставление «своего» и «чужого», «родного» и «инородного», сострадательного взгляда изнутри и равнодушного со стороны. Третья группа художественных определений (крестной, небесный, смиренной) окрашена религиозной символикой.
      Подспудно в строках стихотворения отразилось многое: позор злополучной Крымской войны, разочарование Тютчева в Николае I, в направлении внутренней и внешней политики России. В этом произведении впервые в тютчевском творчестве (пусть и в контексте традиционной религиозной символики) прозвучало слово «рабство»⁷. Попробуйте прокомментировать строфу, где звучит это слово:

      По мнению Ю. Айхенвальда, поэт «как бы считал Христа русским, он приписывал России, которую «в рабском виде царь небесный / Исходил, благословляя», не временную, не историческую, а мировую роль...»⁸. Христос у Тютчева словно бы становится свидетелем народного «долготерпения», народного страдания. Он единственный, на кого можно уповать.
      В чем, с вашей точки зрения, близость («бывают странные сближенья») стихотворений «Эти бедные селенья...» и «Слезы людские, о слезы людские...»?

      Здесь уже нет указаний на конкретную страну, нет конкретного образа России николаевской эпохи, восприятие родины поэтом скорее эмоциональное. Об истории создания этого лирического шедевра оставил свидетельство И. С. Аксаков, зять Тютчева: «...однажды, в осенний дождливый вечер, возвратясь домой на извозчичьих дрожках, почти весь промокший, он сказал встретившей его дочери: «J’ai fait quelques rimes» («Я сочинил несколько стихов») и, пока его раздевали, продиктовал ей следующее прелестное стихотворение: «Слезы людские, о слезы людские...».
      Как, с вашей точки зрения, конкретная бытовая ситуация «переплавляется» здесь в поэтический образ?
      Обращаем внимание учащихся на особую роль анафоры в этом стихотворении. «Четыре раза в шести строках повторенное слово „льетесь“, а в пятый раз „льются“ — усилены фонетическими, а также смысловыми нагнетаниями: „неистощимые, неисчислимые“, „безвестные... незримые“. Сама музыка стиха, тоскливо-протяжная, с однотонностью замирающих окончаний, <...> погружает безысходность людского горя, неудержимость человеческих слез в тоскливое рыдание самой природы»⁹. Слово «льетесь», связывая, соединяя все мотивы стихотворения — незримости и неслышности людских страданий, их бесконечной неисчислимости, подобия их осеннему тоскливому дождю, становится ключом к пониманию произведения: конкретное впечатление отразилось и осталось только в сравнении «как льются струи дождевые», все остальное — эмоциональное ощущение состояния мира, увиденного поэтом.
      На этом этапе урока просим заранее подготовившегося учащегося прочесть фрагменты из писем поэта, написанных в эти годы. Авторы хотят напомнить учителю несколько наиболее показательных фрагментов тютчевских писем, посвященных общественно-политической ситуации в России того исторического периода. Перед чтением формулируем вопрос к учащимся: «Каково отношение Тютчева-политика к современной ему российской действительности и как это отношение выразил Тютчев-поэт?»

17 сентября 1855 года — Э. Ф. Тютчевой:

      «Известия, полученные с тех пор, раскрыли <...> все значение севастопольской катастрофы... <...> Никогда еще, быть может, не происходило ничего подобного в истории мира: империя, великая, как мир, имеющая так мало средств защиты и лишенная всякой надежды, всяких видов на более благоприятный исход. <...> Для того чтобы создать такое безвыходное положение, нужна была чудовищная тупость этого злосчастного человека, который в течение своего тридцатилетнего царствования, находясь постоянно в самых выгодных условиях, ничем не воспользовался и все упустил, умудрившись завязать борьбу при самых невозможных обстоятельствах. Если бы кто-нибудь, желая войти в дом, сначала заделал бы двери и окна, а затем стал пробивать стену головой, он поступил бы не более безрассудно, чем это сделал два года тому назад незабвенный покойник. Это безрассудство так велико и предполагает такое ослепление, что невозможно видеть в нем заблуждение и помрачение ума одного человека. <...> Что же касается конечного исхода борьбы в пользу России, то, мне кажется, он сомнителен менее, чем когда-либо».

28 сентября 1857 года — А. Д. Блудовой:

      «Только намеренно закрывая глаза на очевидность, <...> можно не замечать того, что власть в России — такая, какою ее образовало ее собственное прошедшее своим полным разрывом со страной и ее историческим прошлым, что эта власть не признает, не допускает иного права, кроме своего, что это право <...> исходит не от Бога, а от материальной силы самой власти. <...> Одним словом, власть в России на деле безбожна. <...>
      Вот почему мне кажется неизбежным, что <...> истинное значение задуманной реформы сведется к тому, что произвол в действительности более деспотический, ибо он будет облечен во внешние формы законности, заменит собою произвол отвратительный, конечно, но гораздо более простодушный и, в конце концов, быть может, менее растлевающий... И вот почему <...> слово ваших крестьян есть, может, последний крик всей исторической России: мы не хотим быть казенными.
      И тем не менее никто лучше меня не сознает того, что мы пройдем через эту фазу, — мы обязаны через нее пройти, чтобы понести в пути все наказания, столь нами заслуженные».
      После этого предлагаем учащимся ответить на поставленный вопрос и прокомментировать две последние строки стихотворения:

      Становится очевидным, что осень здесь метафора николаевской эпохи. Контекстуальными синонимами к слову «осень» в стихотворении оказываются слова «закат», «ночь», «холод», «мгла». Подобное метафорическое изображение эпохи можно встретить в «Отцах и детях» И. С. Тургенева («призрак бесконечной, безотрадной зимы с ее метелями и снегами...»), в «Былом и думах» А. И. Герцена («зимние глаза» императора Николая I) — произведениях, с которыми знакомство еще предстоит.
      На уроке размышляем об образах природы в поэзии Тютчева. Предметом нашего внимания станут стихотворения «Тени сизые смесились...» и «Еще земли печален вид...». Задание, которое учащиеся получают в начале урока, может быть следующим: озаглавить урок цитатой из стихотворения поэта и объяснить свой выбор.
      Урок начинается с выразительного чтения обоих стихотворений несколькими учащимися и комментирования ими своего чтения. Здесь можно предложить классу такие вопросы:
      Как можете охарактеризовать настроение того и другого стихотворения? Какой вариант выразительного чтения произвел наибольшее впечатление и почему? Какое стихотворение показалось более печальным? Где чувствуется надежда поэта на гармонию человека с миром?
      Начиная анализировать с учащимися текст стихотворения «Тени сизые смесились...», учителю следует вспомнить, что писала о тютчевском лирическом герое Л. Я. Гинзбург: «Тютчевские принципы выражения авторского сознания обусловлены самыми основами его миропонимания. <...> Романтический пантеизм, одухотворение природы („мировая душа“), полярность космоса и хаоса, дня и ночи, стихия бессознательного и „ночная сторона“ души — подобные темы интенсивно живут в поэзии Тютчева, но они не исчерпывают эту поэзию, национальную по своей проблематике, исторически актуальную, проникнутую напряженным чувством современности. Одной из самых важных и самых мучительных была для Тютчева проблема личности. Тютчев психологически погружен в стихию индивидуализма и одновременно силится ее подавить то слиянием с „мировой душой“, то обращением к дисциплине государства и церкви. <...> Тютчев любил сдерживать, отяжелять движение ширящейся мысли, скрепляя ее конкретностями, иногда пейзажными. <...> Лирическое событие не только развертывается во времени, но и локализуется в пространстве: оно оказывается тем самым не только обобщенным, но и единичным. Для современной поэзии этот частный опыт — уже почти необходимая предпосылка, в 1820-х годах это было открытием...»¹⁰.
      Одной из наиболее характерных особенностей мировосприятия Тютчева является представление, с одной стороны, о тождестве явлений внешнего мира и состояний человеческой души, и с другой — о всеобщей одушевленности природы. Это представление во многом определило не только философское содержание, но и художественные особенности тютчевской лирики. Разъединение явлений внешнего мира, их противопоставленность состояниям души человека и затем гармоническое слияние во многом и составляют сущность творческого метода поэта.
      Таким образом, разговор о стихотворении необходимо начать с его композиционного анализа, ибо этот метод лучше всего поможет учащимся определить общую идею произведения.
      Две строфы стихотворения представляют собой две композиционные части. В первых шести строках описание природы завершается неким «отзывом» человеческой души на увиденное, на прочувствованное человеком состояние природы. Привлечение образов природы для сравнения с различными моментами в жизни человека, с его душевными переживаниями — один из общераспространенных приемов художественного изображения.
      Огромную роль в произведении играют олицетворения. Просим учащихся найти их и попытаться определить их значение. В процессе этой работы используем прием словесного рисования и приходим к выводу, что цвета, краски первой строфы стихотворения можно оценить как приглушенные, прозрачные, пастельные. Картина создается не только одушевлением природных явлений («Тени сизые смесились, / Цвет поблекнул, звук уснул...»), но и синтаксическими средствами: короткие предложения, состоящие из подлежащего и сказуемого, напоминают короткие мазки на живописном полотне.
      Современники поэта не раз отмечали, что тютчевские пейзажи по своему лиризму и философской насыщенности напоминают живописные полотна. В этой связи можно вспомнить, например, картины Левитана «Осенний день. Сокольники» или «Над вечным покоем». В первой из них очень наглядно осуществлен «тютчевский» прием: в пейзаж введена человеческая фигура, невольно вызывающая в нашем сознании внутреннюю аналогию с осенней природой.
      Л. Я. Гинзбург отмечает, что детали рисуемой поэтом картины природы — «это не описательные подробности пейзажа, а философская символика единства и одушевленности природы. Но символы эти пришли не из литературного словаря <...> — они первозданны. Здесь мы вступаем в круг творимых поэтом образов, интеллектуальных, но исполненных интенсивным, телесным переживанием природы. Философская мысль стала мыслью поэтической.
      Традиционные поэтические формулы для Тютчева только сырой материал; возможные их значения реализует контекст. <...> Есть тютчевские словосочетания, вообще вне данного контекста невозможные:

      Здесь уничтоженье приобретает субстанциональное значение, подготовленное всем движением стихотворения.

      Так постепенно наращивается единый призрачный мир, в котором уничтоженье и может стать явлением, некоей отрицательной действительностью»¹¹.
      Иначе говоря, только в контексте образов первой строфы стихотворения проясняется смысл второй строфы. Тоска по единству человеческой души и природы оборачивается страстным восклицанием в последнем предложении:

      Тут под уничтоженьем подразумевается достигнутое единство между отдельной личностью и окружающим ее миром, растворение частного в общем, слияние человека с природой как рецепт исцеления от душевных мук.
      Почему же, несмотря на гармонию, царящую в природе, поэт называет этот час сумерек часом «тоски невыразимой»? Чем вызвана тоска? Необъяснимостью, непостижимостью мира, его таинственностью, принципиальной неразгадываемостью для человека. Эту мысль подтверждает и контекстуальный оксюморон «Мотылька полет незримый / Слышен в воздухе ночном...». Здесь противоречащие друг другу по семантике причастия незримый и слышный призваны, по замыслу поэта, продемонстрировать рассогласование между внутренним миром человека и окружающей его внешней действительностью, вследствие чего невозможным оказывается и полное слияние человека с природой. По убеждению Тютчева, именно гипертрофированное личное начало мешает человеку полностью ощутить себя частью природы и присоединить свой голос к ее «общему хору».
      «Подводным течением» этого стихотворения, которое и необходимо выявить вместе с восьмиклассниками, является проблема индивидуальности, точнее, деиндивидуализации человеческой личности, человеческого «я», пришедшая в лирику Тютчева как отзвук натурфилософских воззрений Шеллинга.
      Просим школьников найти в тексте стихотворения упоминания по крайней мере о четырех из известных нам пяти внешних чувств, свойственных человеку: зрении (тени сизые, цвет поблекнул, незримый), слухе (звук, дальний гул, слышен, тихий, утиши), обонянии (благовонный), осязании (смесились, зыбкий); впрочем, присутствует здесь намек и на пятое чувство — вкус — в глаголе вкусить. Вся полнота ощущений, испытываемых человеком, выражена не только в гиперониме чувства, но и в обобщающей фразе в целом (чувства... переполни через край). Далее спросим учащихся, почему стихотворение наполнено восклицательными предложениями и почему восклицательные знаки в первой строфе нередко продолжаются многоточиями. Одинакова ли роль восклицательных предложений в первой и второй строфах? Выясняем, что в первой строфе звучат отчаяние, тоска, во второй — призыв, попытка преодоления тоски, обращение к мирозданию, воплощенному в образе «сумрака тихого, сонного, тихого, томного, благовонного», приятие мироустройства. После этого осмысляем и роль повелительного наклонения глаголов во второй строфе, обращаем внимание на движение времени (глаголы прошедшего времени (смесились, поблекнул, уснул, разрешились) сменяются причастием настоящего времени (слышен) и наконец — глаголами повелительного наклонения (лейся, залей, утиши, переполни, дай вкусить, смешай): так в диалектическом процессе перехода из одного состояния в другое, смены одного явления другим совершается взаимопроникновение бытия природы и жизни человеческой души. Именно такова роль психологического параллелизма, свойственного стихотворениям Тютчева в целом.
      В завершение работы над текстом стихотворения просим учащихся определить размер произведения и попытаться объяснить, почему поэт избрал именно его. Напомним, что использование того или иного формального средства построения стихотворения (ритма, размера, способа рифмовки) всегда является осознанным, всегда направлено на раскрытие авторского замысла. В частности, отдельные размеры стихотворного текста по-разному соотносятся с интонационным строением речи и, следовательно, выполняют в произведении различные художественные функции. Ямб — сильный, энергичный размер, хорей всегда звучит плавно, мягко, дактиль создает однообразный мерный ритм, амфибрахий близок к интонациям разговорной речи, анапест — очень гибкий размер, способный передавать различные интонации и настроения. Эти естественные особенности во взаимодействии с историко-литературными традициями определяют тяготение отдельных стихотворных размеров к тем или иным жанрам и темам.
      Учитывая способности учащихся к аналоговому мышлению, предлагаем им самостоятельно поразмышлять над стихотворением «Еще земли печален вид...». Вопросы и задания к тексту могут быть следующими:
      — В чем состоят особенности композиции стихотворения? Попытайтесь объяснить, как осуществляется внутреннее единство текста. Где в произведении главенствующим становится мотив весеннего пробуждения природы, а где — обновления человека? В каких строках эти образы сливаются в нерасторжимое целое?
      — Какие образы стихотворения представляются вам ключевыми и почему?
      — Найдите однокоренные слова и объясните их значение в стихотворении (воздух — дышит — душа).
      — Почему и как в стихотворении противопоставляются прошлое и настоящее? В каких образах они воплощены? (Зима, сон, смерть — весна, пробуждение, любовь¹²).
      — Почему стихотворение заканчивается вопросами? Как в последних двух строчках «отражаются» особенности композиции и главная мысль стихотворения?
      — Как в стихотворении «Еще земли печален вид...» подтверждается мысль В. Я. Брюсова, назвавшего основной прием тютчевской поэтики «проведением полной параллели между явлениями природы и состоянием души», в результате чего «граница между тем и другим как бы стирается, исчезает, одно неприметно переходит в другое»¹³? Подтвердите свою мысль комментарием к последним двум строкам стихотворения: «Или весенняя то нега?.. / Или то женская любовь?..»
      От последнего вопроса логично перейти к следующему этапу урока, посвященному любовной лирике Тютчева.
      Попросим учащихся вспомнить, какие из известных им стихотворений можно отнести к любовной лирике, и ответить на следующие вопросы:
      — Какие образы характерны для стихотворений любовной тематики?
      — Каковы, на ваш взгляд, традиции русской поэзии первой половины XIX века в изображении любовного переживания: любовь рисуется как светлое и гармоническое чувство или как роковая страсть, приносящая с собой душевные муки и даже гибель?
      После выразительного чтения в классе стихотворений Тютчева «К. Б.» («Я встретил вас — и все былое...») и «Предопределение» спросим учеников, что в прозвучавших текстах кажется им традиционным, а что — новым, своеобразным, отражающим присущее сознанию поэта «страшное раздвоение», ощущение разлада с самим собой и с окружающим миром.
      Своеобразие любовной лирики Тютчева, как и других, уже знакомых восьмиклассникам пластов его поэзии, зиждется на представлении поэта об извечной основе мира как о некоем «древнем хаосе», наследие которого таится в душе человека. И даже любовь, как бы она ни была сильна, не только не может вселить в поэта чувства «душевной полноты», неразрывно связанного с ощущением общности человека и мира в целом, но, напротив, приносит ему противоречивые и мучительные душевные переживания.
      Начиная более подробно анализировать стихотворение «Предопределение», обращаем внимание учащихся на первую строку текста. Задумаемся: какую роль играет здесь устойчивое сочетание гласит преданье? Оказывается, что таким образом автор отсылает нас к устойчивой традиции в изображении любви как гармонии, союза души с душой родной. Но дочитаем текст до конца. Любовь у Тютчева не только съединенье, сочетанье, но и прежде всего поединок роковой. Любящие души будто стоят по две стороны барьера. Найдите в тексте стихотворения противопоставления: союз — поединок; съединенье, сочетанье, слиянье — борьбе неравной; двух сердец — одно изноет. Наиболее значимыми оказываются здесь оппозиции слияния в одно целое — разъединения, согласия — борьбы, равенства — неравенства. Во второй строфе поэт использует ряд прилагательных в сравнительной степени. Укажите их и объясните роль этого приема. Таким образом поэт демонстрирует нам изначальное неравенство любящих: «в борьбе неравной двух сердец» нежнее, а потому и беззащитнее оказывается сердце женщины, и именно ему неизбежно суждено изныть и зачахнуть. Обратим внимание на некоторые композиционные особенности стихотворения. Как можно объяснить роль двойного многоточия в строке «И... поединок роковой...»? Очевидно, этот пунктуационный знак играет здесь выделительную роль и одновременно служит знаком паузы, той самой остановки в развертывании текста, после которой мысль совершает неожиданный поворот и традиционные рассуждения завершаются парадоксальным выводом. Смысловой оттенок вывода, итога имеет и слово наконец, завершающее вторую строфу стихотворения. По мысли поэта, возникновение чувства любви не зависит от самих людей, а предопределено судьбой (вспомним здесь, что произведению недаром дано заглавие «Предопределение»), но ею же предуказан и трагический исход этого чувства.
      Завершить урок можно характерным высказыванием одного из исследователей творчества поэта: «Любовная лирика Тютчева представляет собой единственное в своем роде явление в русской поэзии. При всем умении поэта подыматься в своих художественных образах до общечеловеческих обобщений, при способности его проникать в сокровенные глубины переживаний человека, эти стихи о любви в исключительной степени индивидуальны и субъективны»¹⁴.
      Домашнее задание к уроку может быть следующим: сопоставительный анализ стихотворений «К. Б.» («Я встретил вас — и все былое...» Тютчева, «Я помню чудное мгновенье...» («К***») Пушкина, «Сияла ночь...» Фета). Написание сочинения «Три шедевра любовной лирики».

¹ Лотман Ю. М. Поэтический мир Тютчева // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. — СПб., 1996.
² Петров А. Личность и судьба Ф. Тютчева. — М., 1992.
³ Пигарев К. Ф. И. Тютчев и его время. — М., 1978.
⁴ Тютчев Ф. И. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. — М., 1988.
⁵ Кушнер А. «Душа хотела б быть звездой...» // Звезда. — 1996. — № 2.
⁶ В облике крепостного крестьянина, раба.
⁷ См. об этом: Горелов А. Е. Вещая душа // Горелов А. Е. Три судьбы. — М., 1980.
⁸ Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. — М., 1994.
⁹ Горелов А. Е. Вещая душа // Горелов А. Е. Три судьбы. — М., 1980.
¹⁰ Гинзбург Л. Я. О лирике. — М., 1997. — С. 89—93.
¹¹ Гинзбург Л. Я. О лирике. — М., 1997. — С. 95—96.
¹² См. об этом: Лотман Ю. М. Поэтический мир Тютчева // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. — СПб., 1996.
¹³ Брюсов В. Ф. И. Тютчев: Критико-биографический очерк // Тютчев Ф. И. Полн. собр. соч. — 6-е изд. — СПб., 1912. — С. XIIV.
¹⁴ Пигарев К. Ф. И. Тютчев и его время. — М., 1978.